Фото агентства городских новостей "Москва"
В России фиксируется рост заболеваемости коронавирусом. Новая волна, очевидно, связана со штаммом «омикрон». Ученые стараются спрогнозировать не только пик этой волны, но и примерные сроки окончания пандемии, то есть наступления такого времени, когда ковид будет сосуществовать с человеком в том же режиме, что и другие вирусы.
Социологи тоже заглядывают в будущее. Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) провел опрос, посвященный жизни после пандемии. Лишь 18% респондентов заявили, что после пандемии будут жить не так, как до нее. Это на 6% меньше, чем год назад. При этом самыми любопытными кажутся ответы на уточняющий вопрос, чем именно будет отличаться жизнь тех, кто так считает. Чаще всего опрошенные говорили об отмене ограничений, возвращении свободы передвижения, повышении уровня жизни, улучшении ситуации с работой и о том, что «просто станет лучше».
Другими словами, респонденты в своих ожиданиях отталкиваются уже не от прежней, а от актуальной жизни, от «новой нормальности». В конце 2020 года, согласно данным ФОМ, 46% респондентов говорили, что уровень жизни после пандемии будет ниже, чем до нее. Сейчас такой ответ дают лишь 28%. С 7 до 13% увеличилась доля тех, кто ждет повышения уровня жизни. Этот оптимизм едва ли можно объяснить праздничным настроением или эффективной социальной политикой властей, которую граждане оценивают. Скорее надо бы говорить о психологическом эффекте затянувшейся пандемии и ограничительных мер. Год назад люди еще очень хорошо помнили, как было до прихода ковида. Прошел еще год, и они настолько свыклись с аномальной реальностью, что любое будущее конструируют, отталкиваясь именно от нее.
Это не означает, что у россиян, опрашиваемых социологами, короткая память. Просто пандемия стала настоящим шоком. Ее эффект – искажение картины прошлого, трудности с ее воссозданием. 48% участников опроса ФОМ заявили, что в целом жизнь в России после пандемии не будет заметно отличаться от жизни до. Если вопрос был понят ими правильно, если они действительно сравнивали проектируемое будущее с воспроизведенным прошлым, а не с настоящим, то получается, что почти половина опрошенных не видит, как пандемия меняет общественную, экономическую ткань, не считает, что шоковый коллективный опыт помог утвердить какие-то устойчивые новые социальные практики. Достаточно Минздраву или Роспотребнадзору дать отмашку, как все вернутся старые настройки системы. Не факт, впрочем, что эти 48% в точности помнят эти настройки.
Примечательно и то, как отвечали граждане на вопрос о доверии врачам после пандемии. Всего 14% заявили, что доверять станут больше. Год назад эта доля составляла 22%. С 15 до 21% увеличилась доля тех, кто полагает, что врачам станут доверять меньше. Эти показатели удивительны, учитывая и социальную рекламу, и объективный, неоспоримый вклад медиков в борьбу с пандемией.
Неблагодарность? Скорее еще один эмоциональный, психологический эффект затянувшейся пандемии. Люди устали от ограничений, любые, даже кратковременные меры совершенно не популярны, какими бы рациональными они ни были. Медики, вероятно, воспринимаются как некая каста «ограничителей», как представители репрессирующего класса. Это с одной стороны.
С другой стороны, пандемия выявила в обществе серьезную проблему – массовое недоверие науке и медицине. Суждение о том, что масштабы эпидемии раздуваются искусственно, что имеет место некий заговор фармацевтических компаний, остается распространенным и популярным, статистика смертности людей не впечатляет. Не прививаясь и рекомендуя другим следовать своему примеру, они, впрочем, откладывают наступление постковидного будущего.
Андрей Быстрицкий 
комментарии(0)