Фото сайта duma.gov.ru
В основу бюджетной конструкции России сейчас положен финансовый документ, который имеет мало общего с реальностью. И расхождение – прежде всего по заложенной в расчеты инфляции – было заметно еще в процессе принятия бюджета в прошлом году.
Проект внесли в Госдуму в конце сентября, когда годовая инфляция в РФ уже превышала, по Росстату, 7%. Бюджетные расчеты проводились с опорой на социально-экономический прогноз Минэкономразвития, в базовом варианте которого прописывалось, что в 2021 году инфляция должна составить 5,8%, после чего она снизится до 4% и застынет. По факту в декабре 2021-го годовая инфляция была уже 8,4%.
Итак, в условиях инфляционного шторма правительство выстроило конструкцию бюджета-мечты. А президент в ручном режиме занялся ее исправлением. Сначала Владимир Путин поручил проиндексировать прожиточный минимум 2022 года не на 2,5%, как было заложено в бюджетном проекте, а на 8,6%. Это повлекло за собой необходимость повысить на 8,6% и минимальный размер оплаты труда (МРОТ).
Решение важное, ведь, как пояснял президент, от прожиточного минимума зависят многие социальные пособия и доплаты, а МРОТ служит ориентиром для пособий по временной нетрудоспособности и для установления зарплат в бюджетной сфере.
Далее внимание переключили на пенсионеров, доходы которых в реальном выражении либо уже начали сокращаться, либо вот-вот могли уйти в минус. В начале этого года Путин поручил проиндексировать пенсии вместо заложенных в бюджетных расчетах 5,9% на 8,6%. Мера коснется 30,8 млн человек. Как подсчитал Минфин, в 2022 году она потребует дополнительных примерно 173 млрд руб., и тогда общий объем расходов на индексацию страховой пенсии составит около 550 млрд руб.
Теперь следующий шаг – поручение проиндексировать вместо 4% на 8,6% пенсии военных и приравненных к ним лиц. И президент решил, что индексацию им надо обеспечить уже с 1 января, а не октября, как предполагалось ранее. Мера коснется 2,6 млн человек.
Каждый раз особо подчеркивается, что индексация проводится теперь даже выше фактической инфляции, хотя разница между 8,4 и 8,6%, как видим, мизерная. И это притом, что речь идет об усредненных показателях, ведь продовольственная инфляция была еще выше: она приближалась в декабре 2021-го к 11% в годовом выражении.
Такая вынужденная щедрость, возможно, даст некоторые политические бонусы президенту, но одновременно с этим можно говорить о подорванном доверии к прогнозам и расчетам, которые проводились правительством при формировании главного финансового документа страны.
Кроме того, вопросы у экспертов возникают к обоснованности и прозрачности бюджетного правила, исходя из которого нефтегазовые доходы РФ частично признаются «дополнительными», изымаются из экономики и направляются в резервы.
Сейчас нефть оказалась примерно на треть дороже, чем предполагал прогноз Минэкономразвития, и в два раза дороже, чем заложенная в бюджете-2022 «цена отсечения». Если такая тенденции сохранится, Минфину придется либо менять бюджетное правило (на что в условиях ухудшения внешнеполитического фона вряд ли пойдут), либо проводить еще более масштабные закупки валюты для пополнения резервов, оказывая тем самым косвенное давление на курс рубля, прогнозы по которому тоже, судя по всему, могут не оправдаться.
На фоне таких перекосов возникает вопрос к качеству экономического прогнозирования и бюджетного планирования. Устойчивость финансовой конструкции, которую нужно латать буквально на ходу, вызывает сомнения. Сверхцель принятия заведомо некорректного бюджета не ясна. А издержки – и финансовые, и репутационные – очевидны.
Виктория Панфилова 
комментарии(0)