Фото агентства городских новостей "Москва"
По данным одного из последних опросов ВЦИОМа, 62% учителей и 54% родителей школьников «определенно положительно» оценивают деятельность пионерской организации в СССР. 73% учителей и 81% родителей «скорее положительно» отнеслись бы к созданию всероссийского аналога пионерии. Такая организация занималась бы, как говорится на бюрократическом языке, «реализацией различных воспитательных проектов».
Одновременно в Госдуме представители всех пяти фракций внесли законопроект о создании российского движения детей и молодежи (РДДМ) «Большая перемена». Формальным главой РДДМ должен стать сам президент РФ. Действовать организация будет в учебных заведениях. Новая пионерия (иначе это и не назовешь) будет формировать у детей и молодежи «мировоззрение на основе традиционных российских духовных и нравственных ценностей», прививать им «высокие нравственные чувства, любовь и уважение к Отечеству».
Кажется, эта инициатива находит поддержку наверху. Параллельно в Думе звучат другие, еще более смелые предложения. Например, крымский депутат Михаил Шеремет предложил сделать Знамя Победы государственным флагом РФ: «Красное знамя напоминает Западу о том, что наш народ внес главную лепту в победу в мировой войне».
Новый (старый) флаг означал бы символическую отмену постсоветской России, которая оттолкнулась от 70-летнего опыта и попыталась жить иначе. Возвращение пионерии, пусть и с новым названием – это отмена содержательная. Меняются смыслы, в том числе и закрепленные в Конституции.
В тексте Основного закона даже после принятых на референдуме поправок остается, например, положение о том, что никакая идеология не может быть объявлена государственной. К слову, не все этим довольны. Часть патриото-консерваторов предлагает это положение из Конституции убрать. Как бы то ни было, реанимация пионерии грозит и фактической реанимацией госидеологии. Родители и учителя, отвечая сотрудникам ВЦИОМа, воспроизводят розовый миф о советских детских и молодежных организациях, воспитательная работа в которых, естественно, предполагала индоктринацию.
Идеологические контуры обозначены и сейчас. Все, конечно, сделано юридически обтекаемо. Можно утверждать, что патриотизм и традиционные ценности – никакая не идеология. Но сама постановка задачи косвенно свидетельствует о том, что семья и школа не справляются с воспитанием патриотов, а традиционные институты недостаточно влиятельны сами по себе. Им нужна помощь, федеральная государственная организация, у которой будут четкие ответы на вопросы, что такое патриотизм и какие ценности – правильные.
Реанимация советского дискурса в России предполагает, что коммунистическая форма отбрасывается, но за ней обнаруживается – и сохраняется – универсальное содержание, некая матрица политического устройства, отношений государства и общества. Патриотизм и традиционные ценности же становятся новым оформлением этой матрицы.
Наблюдения за политической, общественной средой позволяют заключить, что ни патриотизм, ни российские нравственные и духовные ценности не стоит считать понятиями малоконкретными. Представители власти год за годом определяют их все конкретнее. Под патриотизмом все чаще (и уж тем более сейчас) понимается антизападничество, если сузить – антиамериканизм. Под традиционными духовными и нравственными ценностями – антилиберализм, который очень часто обретает форму борьбы с отклонениями в личной и половой жизни от стандарта большинства. Вероятно, сейчас на волне спецоперации добавится и «антинацистский» слой.
Все это сложно назвать стройной системой. Она едва ли сопоставима с советской идеологической машиной. Но для базовой индоктринации детей и молодежи этого, как кажется, вполне достаточно.
Ольга Соловьева 
Константин Ремчуков 