Графика freepik.com
Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) две недели подряд фиксирует рост тревожности в обществе. О «тревожном настроении» среди родных, друзей, коллег, знакомых сначала говорили 56% респондентов, а затем 59%.
Показатели конца ноября (данные декабря ФОМ еще не успел посчитать), конечно, сложно сравнивать с тем, что было в первой декаде октября. Ощущаемая тревожность достигла пика – 70%, затем колебалась между 56 и 63% и в начале ноября резко снизилась до 49%, почти совпав с показателем спокойствия (46%).
Все это время, за исключением двух недель, главным событием для опрошенных оставалась спецоперация, то есть ход боевых действий. В конце сентября – начале октября на первое место среди упоминаемых событий вышла частичная мобилизация, ее социологи выделили в отдельную тему. Именно в этот период ФОМ фиксировал самые высокие показатели ощущаемой тревожности. Ее резкое снижение отмечалось после того, как власти объявили об окончании частичной мобилизации.
Почему эти показатели не удалось удержать во второй половине ноября, почему они вновь, пусть и не резко, начали расти? Данные, опубликованные ФОМ, не позволяют связать это ни с каким конкретным событием, на которое могли бы реагировать граждане. Например, лишь 1% респондентов говорит о частичной мобилизации, в том числе о возможности «второй волны» или «всеобщей мобилизации» (власти публично опровергают такие слухи, но в информационном поле они так или иначе появляются). Об уходе российских войск из Херсона чаще всего вспоминали участники опроса 11–13 ноября, но именно тогда ФОМ фиксировал резкое снижение показателей тревожности.
Любую гипотезу стоило бы проверять путем отдельного исследования, но социологи в последнее время неохотно берутся за такую работу. Их можно понять: законодательство постоянно ужесточается, грань между наукой и публикацией данных, противоречащих новым нормам, стирается легко и быстро.
В конце сентября показатель тревожности, по данным ФОМ, вырос с 35 до 69% за одну неделю. Причины, в общем, понятны. И точно так же понятно, что общественное сознание, короткая память социума – не диск, с которого можно стереть информацию, заполнив его чем-то другим. Общество просто не может в одночасье вернуться в летнее состояние, когда до 62% заявляли, что они спокойны – и это при том, что спецоперация продолжалась, санкции не снимались, переговоры с Киевом не велись. Другими словами, сейчас тревожность выше 50% стала «новой нормальностью». Чтобы опустить эти показатели ниже, нужно время, нужен спокойный новостной фон.
При любых отношениях с властью и при любой привычке доверять социальный организм гибок и умеет включать режим самосохранения. Поддерживая высокий уровень тревожности, общество психологически готовит себя к возможным негативным новостям, неожиданным поворотам событий. Даже если прямо сейчас ничего не происходит, даже если люди не верят слухам и фейкам. У общества за последние годы и даже месяцы накоплен опыт стресса, а где-то и паники. Сейчас оно, кажется, включило механизм самозащиты, готовности к новым вызовам.
Что это означает для власти? С одной стороны, это не очень хорошая новость. Спокойное общество – в обычной политической среде – означает высокий уровень поддержки. С другой стороны, в России эти механизмы, мягко говоря, не всегда работают, тем более при сворачивании нормальной политической жизни. Тот же ФОМ не фиксирует трансформации тревожности в протестные настроения. А психологическая самоподготовка общества к стрессам может означать, что оно легче будет переносить испытания, тревоги и лишения, власти проще будет принимать непопулярные решения. Шоковая терапия, может, и не планировалась, но некоторый эффект дала.
Иван Родин 
Дарья Гармоненко 
