Президент Бразилии Лула да Силва считает, что украинским конфликтом лучше заниматься в рамках Генассамблеи ООН. Фото Reuters
В декларации по итогам саммита в Нью-Дели лидеры стран G20 и их полномочные представители напомнили, что эта организация – не платформа для решения проблем безопасности и геополитики. «Большая двадцатка», говорится в документе, прежде всего обсуждает вопросы международного экономического сотрудничества. Однако проблемы безопасности и неразрешенные геополитические противоречия мешают экономике, поэтому и G20 приходится высказываться, например, по украинскому конфликту.
Западные лидеры, общаясь с прессой, подчеркивают, что принятые формулировки в достаточной мере осуждают Россию. Однако внимательные наблюдатели уже отметили, что язык декларации – вполне компромиссный по сравнению даже с аналогичными предыдущими документами. Президент Франции Эмманюэль Макрон подчеркнул, что основная цель саммита G20 – обсуждение экономических вопросов и глобальных вызовов, поэтому украинская тема не была приоритетной. Любой может на это ответить, сославшись на саму декларацию, что конфликт Москвы и Киева – это и есть глобальный вызов. Однако заявленные принципы организации позволяют западным политикам объяснить своей публике обтекаемые формулировки, показать, что сами они «не прогнулись», просто таковы правила.
За прошедшие с момента начала украинского конфликта полтора года не раз можно было убедиться в том, что механизмы дипломатии перестали работать. Геополитическим конкурентам удается договориться лишь по каким-то частным вопросам. Однако на саммите в Нью-Дели работа над компромиссными формулировками велась всерьез. Вопрос приемлемого для всех языка – важная часть дипломатии. Этим начинают заниматься, когда нужно обязательно сохранить какую-то структуру (например, ту же «двадцатку»), когда для каждой из сторон есть выгода и когда есть понимание, что отдельно друг от друга этой выгоды не добиться. В какой-то мере так можно сказать и об общем геополитическом контексте: поиск общего языка затянулся, сопровождается жертвами и разрушениями. В конкретном месте и в конкретное время достичь же компромисса можно.
Президент Бразилии Лула да Силва считает, что украинским конфликтом лучше заниматься в рамках Генассамблеи ООН. В конце концов, и в итоговой декларации G20 есть отсылка к Уставу этой организации. Там, по словам бразильского лидера, можно попытаться усадить за стол переговоров Владимира Путина и Владимира Зеленского, потому что конфликт «никому не нравится». В свою очередь, советник президента США Джейк Салливан еще до саммита заявлял, что приглашение в Нью-Дели Зеленского было бы полезным для продвижения украинских идей урегулирования конфликта. Кажется, именно поэтому президента Украины на саммит и не звали, объясняя это той самой экономической тематической автономией. Присутствие Зеленского скорее всего сделало бы всех участников менее склонными к поиску компромиссов даже на уровне языка. А эти компромиссы, судя по всему, были важны, чтобы двигаться вперед. «Большая двадцатка», к слову, расширилась за счет Африканского союза. Как расширяться, если действующие члены организации не смогли бы прийти к согласию и даже принять общий документ?
Приглашение Зеленского или его представителя на такого рода саммит могло бы, наверное, случиться, если бы в деле мирного урегулирования конфликта уже наблюдались позитивные сдвиги. Их пока нет, о чем недавно заявил президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, сохраняющий контакты как с Москвой, так и с Киевом. Любая организация заботится о своем имидже. У G20 нет механизмов разрешения конфликтов, подобных украинскому. Но стать площадкой для оформления уже готового компромисса или хотя бы для его продвижения «двадцатка», наверное, согласилась бы.
Геннадий Петров 
