Фото REUTERS/Yulia Morozova
Борис Надеждин заявил, что собирается сдать в Центризбирком собранные за его кандидатуру подписи 31 января. Ожидается, что на проверку подписей уйдет около 10 дней. Есть мнение (оно высказывается в СМИ и Telegram-каналах), что за это время власть должна решить, нужен ей на выборах такой либеральный кандидат или нет. Тем временем очереди желающих поставить подпись за Надеждина стали чем-то вроде актуального политического мема, явно добавив красок предвыборной картине.
Некоторые общественники требуют признать Бориса Надеждина иноагентом – из-за его заграничных контактов. Пожалуй, сейчас это выглядело бы топорным решением. Да, Надеждин собирается на выборы как критик власти. Да, его фигура может объединить тех, кто выступает против спецоперации, как уехавших из страны, так и оставшихся в России. Порождаемые недоверием к происходящему теории допускают даже, что «очереди за Надеждина» организованы специально, чтобы пересчитать «несогласных», пометить их. При этом Надеждин уже дошел до точки, когда получает дополнительную узнаваемость, медийность. Если бы его нужно было незаметно снять с пробега, это точно сделали бы раньше.
Так нужно или не нужно? Вопрос даже стоило бы сформулировать так: способен ли кандидат Надеждин помешать власти на выборах, повлиять на ожидаемый результат фаворита, изменить картину, которая «должна» получиться?
Не факт, что у власти сейчас есть на это готовые ответы. Ожидалось, вероятно, что выдвижение Надеждина не вызовет никакого резонанса, что он не соберет нужные подписи (и уж точно не будет очередей), что его легко можно будет развернуть в любой момент. Но определенный резонанс все же случился. ЦИК и сейчас может забраковать подписи за Надеждина. Однако, быть может, теперь власти удобнее допустить его до мартовских выборов, не умножать сущности, не запускать сложные схемы с Владиславом Даванковым, который должен взять на себя часть либерального электората?
Раньше допуск несистемного либерального кандидата интерпретировался бы как месседж власти в адрес своих критиков, Запада: смотрите, у нас плюрализм и в такой среде побеждает тот, кого действительно хочет народ. Сейчас эта витрина разбита, на ней ничего не выставляют, те прежние адресаты власть не интересуют. Она обращается только к своему электорату. Но и для этой коммуникации условная фигура Бориса Надеждина могла бы оказаться полезной. Например, его результат на выборах (ожидаемо низкий) – способ показать электорату власти, что, конечно, пацифисты и либералы в стране еще остались, ничего с этим не поделаешь, но этих людей ничтожно мало, от народа они далеки, их мнение можно принять к сведению и пренебречь им, принимая важные решения.
Условия для такой демонстрации в последние годы были созданы. Даже умеренно несистемных политиков, способных хотя бы дойти до сбора подписей, почти не осталось. Критические высказывания в отношении власти приходится сверять с ужесточенным законодательством. К тому же сценарий с либеральными кандидатами (например, с Ксенией Собчак) уже обкатывался на прошлых выборах – и тогда все прошло успешно.
Однако очереди за Надеждина, кажется, не вполне сочетаются с этой стерильной средой. Если его поддерживает эмиграция, то сложно предположить, какие политтехнологии они могут запустить. Если он наберет голосов больше, чем ожидается (или кого-нибудь обгонит), то не вполне ясно, как это можно будет интерпретировать и подать тому самому электорату, которому хотелось бы продемонстрировать ничтожность либералов. Надеждин – не радикал. Но власть, кажется, не очень привыкла справляться с эффектом от допуска в публичное пространство неконтролируемых высказываний, даже умеренных по форме.
Светлана Гамова 
