Фото Reuters
Ковид, разрыв в глобальных цепочках поставок, конфликт в Украине, санкции против Китая и России, торговые тарифные войны радикально изменили характер и глубину интеграционных процессов в региональных блоках. То, что недавно еще казалось естественным и подлежащим объединению, сегодня может быть разъединено по политическим основаниям.
Но даже те страны, которые остались в объединении, например СНГ, вынуждены учитывать режим распространения вторичных санкций, чтобы не пострадать. Это понимают все, включая российское руководство. Оно, не желая подставлять исторических партнеров, ищет иные способы удовлетворения собственных нужд.
Некоторые постсоветские страны создают много шума, когда принимают какие-то символические решения. Будь то закрытие русских домов или сближение с ЕС.
Во фракции «Армения» экс-президента Роберта Кочаряна, например, заявили, что не хотят ругаться с проевропейскими избирателями, и решили воздержаться при голосовании в первом чтении законопроекта о вступлении в ЕС. В обозримой перспективе могут появиться и другие подобные инициативы. То есть власти и оппозиция уверены как в высоком спросе на проевропейскую риторику, так и в том, что ей будет тяжело что-то противопоставить политически.
Недавний удар Трампа по USAID (организация была запрещена в РФ, а ее работа прекращена в России) наглядно продемонстрировал, каким влиятельным может быть институт мягкой силы сверхдержавы. Можно оставить за скобками то, насколько успешно добивалась организация выполнения целей и верно ли они были поставлены, но очевидно, что заморозка ее программ вызвала панику во многих странах, в том числе постсоветского пространства. Закрытие же русских домов никак не повлияло на ситуацию в Кишиневе и Баку – это было символическое действие, безопасное по последствиям. Русский дом должен был находиться на острие мягкой силы РФ. Теперь он закрыт, а новых механизмов мягкой силы пока не предложено.
Также показательно поведение грузинских властей, которые последние несколько лет критикуют внешнюю политику США, а USAID вовсе объявили чуть ли не главным источником зла. «Грузинская мечта», несмотря на всю риторику, смотрит на Запад, а не на Восток. «У нас нет дипломатических отношений с Россией и нет пространства для восстановления дипотношений из-за так называемого признания так называемой независимости Абхазии и Цхинвальского региона. Но мы ведем прагматичную политику, и это главная составляющая нашей политики в отношениях с Россией», – заявлял премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе. Он отметил, что интеграция в Евросоюз остается «главным внешнеполитическим приоритетом». О структурах наподобие Организации Договора о коллективной безопасности и Евразийского экономического союза речи не идет. И дело тут не только в признании Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии, а скорее в том, что у многих грузин участие в таких организациях ассоциируется не с новыми возможностями, а с дополнительными рисками.
Ситуация в мире развивается динамично. Все сегодня ждут прогресса в урегулировании украинского конфликта и снятия значительного числа санкций. Это неизбежно приведет в движение процесс возврата на российские рынки ушедших компаний из Европы и Азии. Ежедневно появляется информация о том, что министры иностранных дел западных стран, в том числе и европейских, ориентируют свой бизнес на возвращение в РФ: от переориентации турпотоков до захода на авторынок с целью потеснить китайцев. Наш рынок и правда привлекательный.
Скорее всего многие страны СНГ тоже усилят присутствие на российском рынке. Мы убедились, что именно энергия и непобедимый оптимизм предпринимателей помогли России преодолеть супербарьер из 16 тыс. санкций, наложенных на нашу страну. Удушения не вышло, дефицит не привел к очередям, рубль устоял, оптимизм не улетучился. За этими процессами внимательно следили все, включая страны СНГ. Можно ожидать, что в ближайшие месяцы приток иностранного капитала и товаров на наши рынки усилится. А вместе с ними станет все актуальнее тема доналадки механизмов и институтов кооперации и интеграции.
Майкл Бом 
