Фото Reuters
Президент Финляндии Александр Стубб заявил, что после завершения российско-украинского конфликта отношения Европы с РФ восстановятся, но будут отличаться от тех, что были до начала спецоперации. «Мы не можем повернуть ход истории вспять», – добавил Стубб. Он также повторил уже ранее высказанный тезис о том, что у Финляндии с Россией «есть история и есть будущее», от географического соседства никуда не денешься, следовательно, новые отношения выстроятся. Финляндия будет строить их «очень практично и прагматично», сказал президент страны.
Еще весной Стубб призывал граждан своей страны «морально готовиться» к восстановлению связей с Москвой. Стоит отметить, что президент Финляндии в последнее время стал заметной фигурой во внешней политике: он контактирует с Дональдом Трампом, принимал участие в недавней встрече европейских лидеров с американским президентом. Слова Стубба слышны, а термин «финляндизация» нередко звучит, когда политики и политологи обсуждают будущее Украины. Речь идет о суверенитете при политической зависимости или нейтралитете по отношению к большому и сильному соседу. Киев периодически подталкивают к такой модели завершения конфликта.
У других европейских стран нет такой протяженной границы с Россией, как у Финляндии, но и они тоже никуда не денутся от географии, истории и сложившихся связей и интересов, прежде всего – экономических. Стубб говорит, что новые отношения будут отличаться от прежних, но пока сложно сказать, в чем могут заключаться эти отличия. Прагматизм предполагает торговлю и покупку энергоресурсов. Для этого, точнее, для новых соглашений, необходимы политические контакты, встречи. Возможно, атмосфера на таких встречах будет сугубо деловой, без избыточной теплоты. Но было ли иначе прежде, до начала конфликта Москвы и Киева?
За последние три года между Россией и европейскими странами – много слов и заявлений. Как бы громко все это ни звучало, слова можно оставить в прошлом. Однако европейские руководители постоянно подкрепляли свои заявления новыми пакетами санкций. Эти ограничения не остановили конфликт Москвы и Киева. Но клубок проблем, мешающих россиянам и европейцам контактировать так, как прежде, завязался. Нормализация отношений предполагает, что клубок начинают развязывать: не блокируются банковские карты, выдаются визы, идет торговля, покупаются энергоресурсы. Время может потребоваться, но механика понятна.
При этом любые санкции, вводимые европейскими государствами, получали дискурсивное сопровождение, объяснение, политическое оправдание. В частности, говорилось и говорится о необходимости добиться энергетической независимости от России. Речь идет не о тоне и выборе слов, а о содержании, смысле высказываний. Если энергетическая независимость Европы от России – важная стратегическая задача, то можно ли вернуться к закупке ресурсов без новых объяснений? Или без смены правящих элит, без прихода к власти в Европе тех, кто не призывал к санкциям, старался быть прагматичным?
Стоит также различать интересы отдельных государств и интересы евробюрократов и политиков Евросоюза. Власти отдельных государств в целом ведут себя и высказываются прагматичнее. Они отвечают перед конкретными избирателями и вынуждены вести себя более гибко. Надгосударственные структуры, напротив, поддерживают конфликтные настроения и конфликтную риторику, неподвижную и непримиримую. Сложная организация политики в Европе, связь государств с институтами ЕС затрудняют любую перезагрузку во взаимоотношениях России с отдельными странами. Другими словами, для такой перезагрузки есть вполне естественные предпосылки, но сам этот процесс едва ли пойдет естественным и легким путем.
Геннадий Петров 
