Дело дошло до профсоюза школьников

Инициатива школьника Леонида Шайдурова оказалась наказуемой. Фото со страницы Леонида Шайдурова в «ВКонтакте»

Учащийся средней общеобразовательной школы № 622 в Петербурге Леонид Шайдуров создал профсоюз школьников. Чем изрядно перепугал директора своей школы. Руководитель провела с юношей профилактическую беседу, при этом, со слов самого мальчика, сорвалась и пригрозила ему психушкой и отчислением из школы. Организация ученика появилась три недели назад. Сейчас в ней состоят около 170 школьников, сообщило издание «Петербургский дневник».

Впрочем, переживать за Леонида Шайдурова уже не стоит. За него очень быстро вступились должностные лица. Сначала была реакция Минпросвещения РФ. «Министерство всегда поддерживает инициативность со стороны учащихся во всех аспектах образовательной деятельности, если она несет в себе созидательное, а не деструктивное начало», – сообщил пресс-секретарь министра просвещения РФ Андрей Емельянов. Затем в Комитете по образованию города Санкт-Петербурга сообщили, что ученик имел право на создание профсоюза и не допустил никаких нарушений. При этом в комитете аккуратно заметили, что если создание общественной организации школьником не может «становиться причиной для отчисления», то вот призывы срывать уроки, прогуливать занятия, бойкотировать выполнение заданий учителей и другие меры педагогического воздействия и дисциплинарные взыскания – замечания, выговоры – уже не останутся без последствий. Иными словами: делай, а мы наблюдаем…

История, конечно, прежде всего интересна тем, что могла случиться она только сейчас. Почему? Сегодня идея «перевернутого класса» не просто гуляет в умах мечтателей от педагогики, это реальность. В Москве есть школа, где уже львиная доля занятий проходит по этой методике. Напомним, что при «перевернутом классе» дети из учеников превращаются в исследователей и практиков. Теоретический материал он изучают дома, а в классе обсуждают «прочитанное». В некотором смысле это пробуждение самостоятельности ученика и его ответственности за собственный выбор (читать или не читать) и побуждение к действию (а как это будет выглядеть на практике).

Вернемся к самой истории с петербургским школьником. Небольшая группа подростков (30 человек) собирается на футбольном поле, чтобы послушать информацию о профсоюзном движении. Рассказ их настолько заинтересовал, что они проникаются идеей создать нечто подобное у себя. Группу видит из своего окна директор школы. Таким образом она узнает, что подростки затеяли взрослое дело.

А они действительно увлеклись. Разработали программу-минимум и максимум. Первая решает насущные нужды самих детей: спасти их от школьных перегрузок (чтобы не мучили бесконечными контрольными, которых аж по три в день), от однообразия школьных будней (три урока подряд один предмет), от ограничения школьных свобод (чтобы разрешали красить волосы в модные нынче зелено-голубые и красные цвета).

И с этим директор могла еще согласиться, не советуясь с высоким начальством. Но... дети пошли дальше и подложили директору свинью – программу-максимум: они решили расширить революцию на другие школы. Быть в авангарде протестного школьного движения – не лучшая участь обычного директора школы. Она же не Тубельский и не Казарновский с Ямбургом, ей с этим не справиться. Нет, не сказать, чтобы директор сдалась сразу. Судя по рассказам школьников, она пыталась что-то сделать.

Мальчику предложили воспользоваться уже имеющимися структурами – юнармией и школьным органом самоуправления. Только он на это не пошел: уж очень там, по его мнению, все заформализовано. Одним словом, нынешняя система школьного самоуправления в его гимназии давно устарела. Серьезная, кстати, пощечина школьной администрации за ее заигрывание с подростками.

Важная проблема, между прочим. Вот читаю памятку учителям, как проявляется самостоятельность ребенка в разные годы и как с ней справляться. В возрасте 14 лет (в школьный профсоюз обещали брать с того возраста) школьник борется за свою независимость, пишут в памятке. Он закрывается в комнате, настаивает на правах, игнорирует обязанности, часто не следит за своей речью, может обидеть. У него есть свое мнение, не всегда верное, но он считает именно свое мнение истинно верным. Не считается с мнением родителей, поступает так, как хочет. У него есть стремление попробовать все, что делают его сверстники и взрослые. Он считает, что он все может и с ним ничего не может случиться (не заботится о безопасности).

Что делать взрослым? Аргументировать запреты, обсуждать последствия. Считаться с мнением подростка, не считать свою позицию на 100% правильной. Поддерживать его, хвалить, не ругать его друзей или тех, с кем он встречается (бесполезно!), а в спорах пытаться договориться.

Дальше читаем, как они видят самостоятельность более старших классов. Здесь подростки прислушиваются к мнению родителей, сами просят советов, понимают свои реальные возможности, пытаются договориться, воспринимают какие-то черты, качества родителей как пример для подражания, действуют самостоятельно, переносят самостоятельность из семьи на профессиональную деятельность (учеба, работа).

Все верно. И только добавим: ребенок внимает гуру и инструкциям из Интернета. Мир для него – опытное поле для экспериментов. Мне нравится определение, которое дают сегодня либеральные психологи нынешним процессам в образовании: «Обучение в условиях неопределенности». Так и есть. А значит, везде для учителя – одно минное поле.