Александр Корчевский
Российский президент Дмитрий Медведев на встрече с главой компании Petrobras Хосе Сергио Габриэлли в Рио-де-Жанейро.
Фото Reuters
Если вам довелось не так давно путешествовать по Европе или США на автомобиле, то скорее всего от вашего внимания не ускользнуло большое количество бензоколонок, на которых теперь можно заправить свой автомобиль биотопливом. И если каких-то лет 20 назад казалось, что никакой альтернативы нефти нет и не будет, то теперь ситуация начинает меняться.
Начиная с 2003 года в мире наблюдалась устойчивая тенденция по росту производства и потребления биотоплива. Основной причиной этому послужила щедрая поддержка индустрии со стороны правительств США и Европы, а основными предпосылками стали рост цен на нефть, идеи энергетической безопасности, стремление к уменьшению выбросов парниковых газов. В США наибольшую популярность приобрел топливный этанол, получаемый в основном из кукурузы и используемый как вместо бензина, так и в смеси с ним. В Европе большее развитие получил биодизель, сырьем для которого служат различные масла – рапсовое, пальмовое, подсолнечное – и который может применяться как вместо дизельного топлива, так и в смеси с ним. По аналогии с этанолом смеси с низким содержанием биодизеля не требуют внесения изменений в конструкцию двигателя.
Щедрая поддержка со стороны государств США и Западной Европы привела к безудержному росту мощностей по производству биоэтанола и биодизеля в этих странах. Только за последние три года производственная мощность этих производств увеличилась примерно в три-четыре раза. Вместе с тем это увеличение сопровождалось ростом цен на продовольствие, что дало повод многим политикам обвинить биотопливную индустрию в раздувании цен на продовольственные товары. Хотя в настоящее время существует множество исследований (New Energy Finance: «Food price increases: Is it fair to blame biofuels?»), показывающих, что этот скачок цен был во многом обусловлен увеличением населения в развивающихся странах и повышением их уровня жизни, биотопливная индустрия не смогла отстоять свои интересы в глазах общества, поэтому интерес к ней постепенно стал угасать.
Зато повышенным вниманием стало пользоваться биотопливо второго поколения – топливо, получаемое, например, из соломы или отходов древесного производства, то есть не конкурирующее за землю с пищевыми отраслями и имеющее низкую или даже отрицательную стоимость сырья. Проблемой здесь является пока еще высокая стоимость переработки биомассы. Интересными направлениями здесь также являются получение биобутанола и выращивание водорослей алгае. Биобутанол обладает более высокой энергоемкостью, чем биоэтанол, а также в отличие от последнего позволяет использовать существующую инфраструктуру для его транспортировки. О намерениях создать производство биобутанола объявили корпорации BP и DuPont. Путем несложной переработки из алгае получается биодизель.
Модные западные веяния не обошли стороной и Россию. В течение 2007 и 2008 годов было заявлено около десяти проектов по производству биодизеля и биоэтанола. Будучи на посту председателя правительства, о необходимости поддержки этой отрасли заявлял Зубков. Но в отличие от западных стран Россия обладает огромными резервами углеводородов и еще долгое время будет оставаться основным поставщиком энергетических ресурсов в мире. Так нужно ли России производство биоэтанола и биодизеля?
Что имеем
Большая часть земель, пригодных для выращивания сельскохозяйственных культур – а это около 9% земель в мире, – в России не используется, что означает наличие огромного потенциала по производству биотоплива в нашей стране. Тем не менее на фоне западных стран активность в этой сфере у нас практически стремится к нулю, что объясняется прежде всего наличием больших запасов традиционных источников энергии и административными барьерами. Например, выращивание культур для биотоплива подпадает под юрисдикцию Министерства сельского хозяйства РФ, а получение топливного этанола из них подпадает под контроль не только этого министерства, но и местных администраций. Самым же главным препятствием для развития биоэтанола является то, что он, как и алкогольная продукция, облагается акцизом в 25 руб. на литр, то есть только размер этого акциза уже превышает себестоимость бензина. В свое время правительство Зубкова пообещало широкую поддержку этанольному бизнесу и поставило амбициозную цель по выпуску 2,5 млрд. литров этанола в год, но никаких реальных законопроектов в этом направлении принято не было.
Что касается биодизеля, то на сегодняшний день в России не работает ни один завод по выпуску этого биотоплива, хотя в прессе можно найти большое количество заявлений о старте биодизельных проектов. Большинство из них в качестве сырья собирается использовать рапс: согласно оценкам Российской биотопливной ассоциации, производство рапса в стране должно утроиться в ближайшее время и достигнуть 3,5 млн. тонн в год благодаря увеличению площади посадки рапса на 1,1 млн. га в следующие три года. Основная цель этого увеличения – производство и экспорт биодизеля в Европу. Однако начиная с 2015 года рапсовый биодизель не будет удовлетворять европейским стандартам по снижению выбросов углекислого газа, и скорее всего российским производителям придется искать новые рынки для сбыта своей продукции.
А что же с биотопливом второго поколения? В принципе можно догадаться, что если в России нет никакой реальной активности с биотопливом первого поколения, то со вторым дела обстоят еще хуже. Стоит лишь отметить, что не так давно корпорация «Ростехнологии» купила Тулунский гидролизный завод и собирается производить на нем топливный этанол из отходов деревообработки. Также заявлено о намерении купить еще около 20–30 гидролизных заводов с той же целью. Не сомневаемся, что государственной корпорации удастся пролоббировать отмену акциза на этанол и, возможно, добиться хороших преференций, но ключевым вопросом будет себестоимость продукта, полученного таким способом на старом оборудовании. На Западе уже лет пять идет активный исследовательский процесс и были достигнуты хорошие результаты по улучшению себестоимости с помощью самых современных технологий, тем не менее до коммерческого производства дело пока не дошло.
Стоит ли овчинка выделки?
Если взглянуть на историю биотопливной индустрии в мировом масштабе за последние несколько лет, то окажется, что наиболее здоровой она была в период низких цен на продовольствие и относительно высоких – на нефть. В 2007 и 2008 годах ситуация резко поменялась, и даже при серьезных государственных дотациях объявляют о своем банкротстве некоторые этанольные компании (например, Verasun) в США, в Европе начинают простаивать мощности по производству биодизеля, появляется тенденция к постепенному отказу от поддержки отрасли со стороны правительств и т.п. Единственным, по сути, исключением является этанол из сахарного тростника, который имеет низкую себестоимость и в больших количествах производится в Бразилии.
Так как сахарный тростник у нас не растет, то априори получается, что сектор потребует дотаций со стороны государства. А зачем России еще одна индустрия, живущая на дотации? Ответом на это может служить создание рабочих мест, но так как современное биотопливное производство нуждается в малом количестве работников, эта идея выглядит сомнительной. Все это верно, правда, для централизованной модели производства, а вот в развитии биотопливных производств «на местах» экономический смысл может быть. Гипотетически представим себе район, который несет на себе высокие издержки по транспортировке топлива откуда-то извне и в то же время обладает избыточными сельскохозяйственными ресурсами. Тогда имеет смысл построить небольшой биотопливный комплекс для обеспечения внутренних топливных нужд. За счет экономии транспортных издержек такой комплекс вполне может стать рентабельным. Не стоит, правда, надеяться, что такие малые комплексы сами будут появляться на просторах нашей родины, зато если от государства поступит ясный сигнал на поддержку этой стратегии (лучше всего подкрепленный законодательно), то скорее всего он не останется незамеченным, и мы увидим рост сектора.
На Западе некоторое время назад стали приходить к выводу, что биотопливо первого поколения должно послужить лишь подготовительной площадкой для внедрения технологий следующего поколения. Это согласуется с нашими выводами: по возможности этот этап лучше безболезненно перешагнуть, развивая лишь малые биотопливные комплексы, и попытаться сконцентрировать свои силы на биотопливе второго поколения. Стоит также пристально изучить критерии устойчивости биокомплексов (sustainability criteria), к которым стали склоняться политические усилия в Европе. Проекты, у которых в процессе полного цикла выращивания и переработки культур тратится топлива больше, чем его потом получают, или которые увеличивают выбросы углекислого газа, должны отклоняться.
