Григорий Куксин
Ядовитый торфяной дым содержит много угарного и углекислого газа, а также сажи.
Фото с сайта www.mchs.gov.ru
Миллионы кубометров ценного местного топлива, удобрений, плодородной почвы горят и, судя по всему, будут гореть, отравляя дымом местное население. Почему это происходит и что можно с этим сделать?
Проблеме торфяных пожаров уделяется много внимания в последние годы. После памятного дымного лета 2010 года постоянно звучат громкие обещания политиков, выделяются деньги на обводнение и другие способы предотвратить беду. При этом спектр мнений, насколько вредны, опасны торфяные пожары и как с ними можно справиться, очень широк. Тема успела обрасти огромным количеством мифов и суеверий, которые часто ложатся в основу принимаемых решений.
Торфяники – это, как правило, бывшие болота, после осушения которых на поверхности остались слои неперегнивших остатков растений (это и есть торф). Осушение болот в промышленных масштабах началось с конца XIX века, когда за дело взялось государство. У осушения были две основные цели – добыча топлива и перевод болотных земель в сельскохозяйственные и лесные. Торф как топливо (причем топливо местное, не требующее транспортировки на огромные расстояния) использовался на тепловых электростанциях, в стекольном и металлургическом производствах. В советский период осушение болот и добыча торфа стали «делом всенародным». Строились торфодобывающие предприятия, которые во многих районах становились и градообразующими. Разрасталась сеть узкоколейных железных дорог, осваивались все новые технологии осушения и добычи. К 70-м годам, когда торф окончательно проиграл в конкурентной борьбе с газом и нефтью, упадок торфодобывающей отрасли привел к вымиранию поселков, запустению на осушенных торфяниках. С тех пор это депрессивные в социальном отношении местности, где высушенное топливо зарастает бурьяном и ждет первой искры.
Торфяные пожары
И точно найдется кто-нибудь, кто подожжет траву, которой зарастают торфяники. Как правило, люди не связывают поджог травы и торфяной пожар, который становится заметен не сразу после пала. Не находя разумного объяснения, почему под ногами горит земля, люди сочиняют мифы. Самый устойчивый из них: торф самовозгорается на солнце. Это не так. Случаи саморазогревания возможны в неправильно складированном при добыче торфе, но не в других случаях. Все торфяные пожары – результат воздействия внешнего источника огня (поджоги травы, сигареты, костры). Часто к этому мифу добавляют еще один – дескать, если торф один раз загорелся, то потушить его нельзя, а гореть он будет много лет. Рассказывают байки и про горящие со времен Второй мировой войны торфяные пожары. Это тоже не так. Редкий торфяник может пережить даже малоснежную зиму. Обычно очаг затапливается талой водой. А горят торфяники каждое лето, потому что местные жители из года в год поджигают болота примерно в одних и тех же местах.
В последние десятилетия масштабные катастрофы с торфяными пожарами и смогом в городах происходили в 1972, 2002 и 2010 годах. Гибли и гибнут люди, уничтожаются огромные площади лесов и болот. Смог подрывает здоровье, в крупных городах увеличиваются показатели заболеваемости и смертности. Торфяной дым очень ядовитый, а в воздух при горении выбрасывается много угарного и углекислого газа, сажи.
Почему не получается организовать нормальную систему реагирования на торфяные пожары
В большинстве случаев эти пожары возникают на «бесхозных» землях: на неиспользуемых землях сельскохозяйственного назначения и землях запаса. Из-за этого очень трудно установить, кто должен их обнаруживать и тушить. Формально ответственность «размазана» между службами субъекта и местными администрациями, а МЧС «организует тушение». В реальности, пока не возникла угроза лесу или населенному пункту, эти пожары никто не обнаруживает и не тушит. Специальной системы учета торфяных пожаров нет. Неясно, что считать площадью таких пожаров, неясно, что считать локализацией и ликвидацией таких пожаров. Все это дает простор для лжи.
По негласному требованию в системе МЧС пожар надо тушить в день его возникновения. Но в тот же день его вряд ли обнаружат, а даже если обнаружат, то тушить скорее всего придется несколько дней. А каждый лишний день пожара ухудшает статистику. Поскольку в требованиях и показателях нет исключения для торфа, такие пожары проще не отражать в официальных документах. А когда пожара нет официально, на него очень трудно официально выделить достаточное количество людей и техники. Так появляются неучтенные торфяные пожары, которые разрастаются, и потом с каждым днем их признать становится все страшнее и тушить – труднее.
Но после событий августа 2010 года министр МЧС пообещал, что в Московской области проведены обводнения и гореть ничего не будет, и его подчиненные поняли это как сигнал не отражать торфяные отчеты в сводках, демонстрировать системное улучшение. Когда в экстремально сухой год пожары начинают прятать, а не тушить, естественно, где-то ситуация выходит из-под контроля.
При этом многие сотрудники пожарной охраны (от рядовых бойцов до заместителей федерального министра) уверены, что торфяной пожар нельзя надежно потушить. А все потому, что к тому времени, когда приходится наконец взяться за его уничтожение, пожар обычно принимает такие масштабы, что потушить его уже становится очень сложно. Это приводит к тому, что все участники тушения перестают верить в возможность надежной ликвидации таких пожаров. В такой ситуации работы ведутся некачественно, так как у всех участников процесса отсутствует мотивация хорошо и тщательно работать.
В этом году из-за сочетания всех перечисленных причин масшабные и очень вредные для людей торфяные пожары произошли в двух регионах. В Тверской области торфяные болота в Конаковском и Калининском районах горели с апреля, а к концу лета эти пожары переросли в масштабную чрезвычайную ситуацию, справляться с которой пришлось огромной группировке пожарных, присланных со всей страны. Аналогично получилось (после осенних поджогов травы) в Брянской области. Там это усугубляется тем, что торфяники находятся в зоне сильного радиационного загрязнения после аварии на Чернобыльской АЭС и при горении происходит выброс радиоактивной пыли. К сожалению, политика сокрытия торфяных пожаров вместо их оперативного тушения привела к тому, что огромное число людей до сих пор вдыхают эту загрязненную радионуклидами пыль, а пожары уже не будут потушены до зимы. При этом надо отметить, что, несмотря на аномально сухой год и высокую вероятность возникновения и опасного развития торфяных пожаров, многие регионы с этой проблемой справились. Так, например, торфяные пожары были обнаружены и вовремя потушены весной на осушенных болотах в Ярославской, Смоленской, Владимирской, Рязанской, Ивановской, Ленинградской, Псковской областях. И в итоге эти регионы избежали проблемы с дымом в летний период.
Какие перемены происходят или ожидаются в ближайшее время
Сильно изменить ситуацию может внедрение способов дистанционного (космического) обнаружения пожаров. Сами торфяные пожары пока не могут быть надежно и своевременно выявлены по термическим каналам космических снимков, но вполне достоверно удается выявлять открытое горение (травы или леса) на поверхности осушенных торфяников. Также прекрасно видны на космоснимках шлейфы дыма от развившихся торфяных пожаров, что позволяет оценивать степень риска для населения, контролировать успешность тушения крупных пожаров. Именно на работе с космическими картами и картами осушенных торфяников основывается в том числе работа противопожарной программы Greenpeace России. Как правило, во время выезда информация подтверждается.
Кроме того, к счастью, постепенно на отдельных осушенных торфяниках восстанавливается какая-то хозяйственная деятельность (выращивание декоративных и ягодных кустарников, добыча торфа на удобрения, на изготовление торфяных горшков, топливных брикетов и т.п.). Для некоторых территорий это может стать хорошим путем выхода из тупиковой ситуации с торфяными пожарами и принести деньги в бюджет.
