Екатерина Цыбина
Траурная процессия в Японии, посвященная трагедии на «Фукусиме». Фото Reuters
О солнечной энергетике мы судим по ее успехам, о которых регулярно сообщают СМИ, а об атомной – чаще всего на основании периодических сообщений об авариях. Так формируется наше устойчивое представление. Разговор, который по поручению «НГ-энергии» провела журналистка Екатерина ЦЫБИНА с Георгием ТИХОМИРОВЫМ, деканом физико-математического факультета Национального ядерного университета «МИФИ», заставляет задуматься, во всем ли верны наши стереотипы.
– Некоторое время назад Информационное управление при Министерстве энергетики США распространило прогноз развития ситуации на глобальных энергетических рынках на период до 2040 года. По мнению американских экспертов, самыми быстрыми темпами будет расти доля возобновляемых источников энергии. Атомная энергетика будет якобы развиваться медленнее всех – ее доля увеличится с нынешних 4% до 6%. Германия отказалась от развития атомной энергетики, и даже Франция встает на этот путь. С чем связана такая непопулярность атомной энергетики в мире?
– Действительно, сейчас пришла эпоха освоения возобновляемых источников энергии. И в ближайшие 25–30 лет мы будем заложниками тех тенденций, которые вкладываются в энергетику в настоящем. Когда построили первые атомные станции, были опробованы технологии, был бум атомной энергетики. Мы имели ее экспоненциальный рост начиная с 1960-х годов в течение 20 лет. Когда я учился, нам говорили, что 50% электроэнергии в СССР будет вырабатываться на атомных станциях, а 50% реакторов, которые будут работать в Советском Союзе к 2000 году, будут реакторами на быстрых нейтронах. Но в 1979 году в США произошел первый серьезный инцидент в атомной энергетике. На промышленной атомной электростанции «Три-Майл-Айленд» произошла авария, в ходе которой была повреждена активная зона реактора, и часть ядерного топлива расплавилась. Это испугало американцев настолько, что они перестали подписывать новые контракты на строительство АЭС. Они достраивали старые, но фактически поставили первый серьезный шлагбаум на пути масштабного развития атомной энергетики. Потом произошла Чернобыльская авария. И если о «Три-Майл-Айленде» мало кто знает, о Чернобыле узнали все, причем во многих публикациях в прессе были явно неадекватные, пугающие людей апокалиптические прогнозы. С тех пор прошло 30 лет, и можно сказать, что итоги Чернобыля подведены. Сделан анализ как причин, так и последствий аварии. И как ни пугали, никаких глобальных последствий не было. Это оценки Международного агентства по атомной энергии, а также нашего Федерального медико-биологического агентства, оценки, сделанные во многих исследованиях. Да, была достаточно серьезная техногенная катастрофа. Но если подсчитать количество людей, погибших одномоментно, то были и на химическом, и на нефтяном производстве аварии посерьезнее. В шахтах инциденты такого масштаба, когда гибнет несколько десятков человек, происходят по несколько раз в год. Если брать экологические последствия, то крупные разливы нефти, как в Мексиканском заливе, и взрывы на химических производствах, как в Бхопале в Индии, – инциденты сравнимые. Если посмотреть в целом, то Чернобыль – одна из техногенных катастроф, которые неизбежны при использовании глобальных источников энергии или связанных с ними технологий. Аварии затормозили развитие атомной энергетики, были предприняты меры по усилению безопасности, что привело к удорожанию технологии.
– Сейчас все с надеждой смотрят на возобновляемую энергетику как альтернативу нефти и газу и более безопасную технологию, чем атомные станции. Да и солнечный свет в отличие от ископаемых закончится не скоро. Ваше мнение о преимуществах возобновляемой энергетики?
– По прогнозам, солнце будет ярко светить еще несколько миллиардов лет. Но когда мы говорим о солнечной или любой другой энергетике, мы должны рассматривать полный цикл: добычу, производство, утилизацию. При производстве солнечных батарей и ветрогенераторов используются природные элементы. И когда эти технологии станут действительно массовыми, могут начать вскрываться неожиданные проблемы, как экологические, так и экономические. Во-первых, в процессе производства солнечных батарей будут происходить выбросы в окружающую среду. Во-вторых, может выясниться, что какого-то элемента, который используется при изготовлении комплектующих, на Земле ограниченное количество. Это вызовет удорожание технологии и сделает ее экономически нецелесообразной. В ряде солнечных батарей используется ядовитый мышьяк. Да, те соединения, которые применяют в солнечных батареях, не ядовиты, но на этапе добычи мышьяка и производства нужных соединений возникает фаза, опасная для человека. А значит, возможны аварии, инциденты. При излишнем нагреве солнечных батарей могут выделяться пары, ветровые установки создают низкочастотные шумы, которые распугивают живность и влияют на биоразнообразие, меняют флору и фауну. И пока не исследовано, как то и другое влияет на людей. Дальше обратный цикл – утилизация. Когда ты создал новую вещь, она удобна, красива и отлично работает. Но потом она ломается. Замену детали нужно включить в стоимость, что опять ведет к удорожанию. Первые проекты АЭС были очень дешевы, и тогда атомная энергетика быстро развивалась. Но потом произошли первые аварии, и в ответ были предприняты меры по усилению безопасности. Все это повысило стоимость атомной энергетики и затормозило отрасль. Кроме того, в начале освоения технологии мы плохо себе представляем, что будет, если все дома станут «умными» и каждый день на свалке будут оказываться миллионы неисправных солнечных батарей. Это опять удар по экологии, а затраты на сложную технологию утилизации также будут плюсоваться к стоимости батарей.
– Вы считаете, что любая энергетика потенциально опасна?
– В принципе любая технология потенциально опасна, тем более если речь идет о концентрированной энергии. Химическая энергия взрывается. Регулярно происходят взрывы в шахтах, на производствах. Самая страшная технология, которой в то же время пользуется очень много народу, – автомобильный транспорт. В России ежегодно погибают в авариях на дорогах десятки тысяч людей. Если подходить с такой позиции, то атомная энергетика очень безопасная. Потому что если взять все годы использования атомной энергетики и общее число жертв при авариях на АЭС, то в год получится очень маленькая цифра. Да и самих аварий у нас очень мало. Кроме того, каждый новый проект атомной станции безопаснее, чем предыдущий. Было первое поколение реакторов, второе, третье, сейчас поколение три плюс. Если сравнивать проекты разных поколений с точки зрения безопасности, то это совершенно разные вещи. Мы перестраховываемся, несколько раз дублируем системы безопасности в расчете на то, что техника может отказать. Чтобы произошла авария, отказы должны идти цепочкой друг за другом. И еще есть человеческий фактор. В настоящий момент мы не можем сделать реактор полностью независимым от человека, хотя почти все и происходит в автоматическом режиме. Но сегодня совершить ту же ошибку, что и 20–30 лет назад, гораздо сложнее, потому что все ошибки, которые когда-либо допускались, фиксируются и на их опыте обучаются другие люди. Накоплена культура ядерной безопасности, есть такой термин в атомной энергетике. Но иногда люди делают ошибки осознанно. Они считают, что лучше инструкций знают, как надо, что у них достаточно опыта. Что произошло в Чернобыле? Люди хотели поставить эксперимент и нарушили инструкции. Кроме того, в реакторе был дефект, и эти два фактора наложились друг на друга. Сейчас система устроена так, что повторение Чернобыля невозможно в принципе. То есть уже не инструкции, а сама система запрещает повторить подобное. Сегодня больше понимания у операторов. Они проходят регулярные переподготовки, чтобы не происходило возвеличивания личного опыта, есть элементы научного общения, когда люди обмениваются знаниями на конференциях. Как и во всех высокотехнологичных областях, у нас помимо простого эксплуатационного ремесла есть постоянное совершенствование, постоянный анализ опыта. Все это работает на безопасность.
– Но тем не менее в памяти еще всежа недавняя авария на «Фукусиме»?
– Ставить «Фукусиму» в один ряд с Чернобылем и «Три-Майл-Айлендом» категорически неверно. Это принципиально разные аварии. «Три-Майл-Айленд» и Чернобыль – это аварии на работающих реакторах. Как случилась авария на «Фукусиме-1»? Когда произошло землетрясение, все системы выдержали, реакторы сами себя заглушили. Ожидали цунами, и на этот случай были сделаны специальные рифы. Но пришла волна такой высоты, к которой никто не готовился, потому что волн такой высоты раньше просто не бывало. Волна залила генераторы. Ранее МАГАТЭ дважды указывало, что генераторы на этой станции стоят слишком низко, что их нужно поднять, чтобы обезопасить от цунами. Но компания TEPCO, эксплуатирующая реактор, знала, что у него скоро выходит срок эксплуатации, и не захотела вкладывать деньги. Залило генераторы, все отключилось. Реактор устроен так, что после отключения продолжается остаточное энерговыделение. Это похоже на чайник: когда он кипит, ему нужно куда-то сбрасывать давление. Заработали третьи системы безопасности, был дан обратный отсчет. У людей были сутки, чтобы запустить генераторы. Сделай они это – и аварии бы не было. Но, увидев вокруг пожары и наводнение, люди испугались и разбежались, бросив атомную станцию на произвол судьбы. Сутки она сама себя держала, а потом ее прорвало. И я считаю, что Фукусима – это пример того, насколько безопасна современная атомная энергетика. Потому что происходили невероятные по мощности катаклизмы, все вокруг разрушалось, а атомная станция осталась стоять. Вся грязь, связанная с расплавом, который там произошел, осталась внутри, локально. Сегодня люди с каждым днем подходят все ближе и ближе к станции, и к 2040 году поставлен план полностью ликвидировать последствия.
