Абу Гадаборшев СЕЙЧАС только ленивый не ругает автора Хасавюртовских соглашений с Асланом Масхадовым: Лебедь-де чуть ли не продал Россию чеченцам. Реально же им дали возможность пожить несколько лет в условиях независимости и самим убедиться, по силам ли им такая ноша и нужна ли им эта самая независимость вообще. Дудаев в свое время заверял: "После достижения Чечней независимости в доме каждого чеченца из кранов вместо воды будет течь верблюжье молоко". Люди искренне верили, что так оно и будет, и, надо полагать, именно этим во многом объяснялись и та массовая поддержка, которая была у Дудаева, и то мужество, с которым чеченцы боролись за дело национальной независимости.
Хасавюртовские соглашения и дали чеченцам (пусть на время) эту вожделенную независимость. К тому времени о верблюжьем молоке из краника никто уже не вспоминал. Нефть, которая и должна была обеспечить продовольственное изобилие на каждом чеченском столе, оказалась в руках наиболее сильных в военном отношении группировок. Те, которые не получили доступа к трубе, занялись наркобизнесом, похищением людей с целью получения выкупа, другими криминальными делами. Основная масса населения стремительно нищала. Невиданное дело, но среди чеченцев появились люди, просящие подаяние!
Попытки Аслана Масхадова остановить разброд и шатания в обществе, обуздать криминал путем введения шариатских законов к успеху не привели. И привести не могли, потому что менталитет горского чеченского народа не приемлет ни публичного битья палками, ни отсекания конечностей, ни публичной казни... Эта неудача, как представляется, и явилась причиной падения авторитета Аслана Масхадова до нулевой отметки как среди полевых командиров, так и среди тех, кого принято называть обывателями.
Многочисленные беседы с беженцами из Чечни, которые в эти дни наводнили Ингушетию, показывают, что народ по горло сыт абстрактными идеями, в то время как трудная, но полнокровная жизнь идет мимо них и их детей. Они с хорошей завистью говорят о новостройках в Ингушетии, о школах, о президенте Руслане Аушеве, который оберегает граждан своей республики от превратностей нынешнего сурового времени. По всему чувствуется, что люди устали от погони за недостижимой независимостью, от всевластия криминалитета, от ваххабизма и прочих "измов". Женщина-чеченка, которую я встретил во дворе республиканской миграционной службы в первые дни исхода жителей из Чечни, все интересовалась, почему их не выпускают из Ингушетии, ведь она с двумя малолетними детьми едет к мужу-нефтянику в Тюмень. При этом она приговаривала: "Никогда больше не вернусь. Пусть они сами там разбираются со своей независимостью".
В отличие от времен боевых действий 1994-1996 годов нет резкого неприятия нынешних боевых действий Российской армии. Хотя нет-нет, да и звучат высказывания, что бомбят нередко то или иное место уже после ухода оттуда боевиков. "Случайно ли это?" - как правило задается вопрос. Они все еще не верят, что борьба с бандформированиями идет всерьез и будет доведена до конца. Необходимость же уничтожения бандформирований никто под сомнение не ставит.
Писатель Н. (фамилию он просил не называть - "сам знаешь их") рассказывает, что ваххабиты, чуть обретя опору, стали относиться к людям с нескрываемым пренебрежением, и поведал о таком случае. Во время недавней войны в Дагестане жители высокогорного аула в Веденском районе попросили Хаттаба вместе со своим отрядом покинуть село, дабы уберечь его от возможных бомбардировок. Хаттаб позвал Басаева, который заявил сельчанам: "Мы вышли на дорогу джихада, и на этом пути нас не интересуют возможные жертвы". Этот же писатель с недоумением спрашивал: "Почему в Ведено бомбардировками разрушены все сколько-нибудь значимые объекты, а очень заметные и всем известные хоромы братьев Басаевых стоят нетронутые?"
