Наталья Иванова
Имам Саадуев занимает видное место среди дагестанского духовенства.
Фото с сайта www.islamdag.ru
Необъявленная война, идущая в Дагестане между бандформированиями и представителями силовых ведомств, жертвами которой каждый месяц становятся десятки сотрудников МВД и мирных жителей, не могла рано или поздно не вызвать мысли о необходимости завершить ее мирными средствами, в том числе через диалог различных групп общества и религиозных организаций.
25 апреля с.г. в Махачкале прошло первое заседание Совета Республиканского гражданского диалога «Путь к миру и согласию». Открывая мероприятие, министр по национальной политике, делам религий и внешним связям Республики Дагестан Бекмурза Бекмурзаев так обозначил тему обсуждения: «Нужно положить конец непрекращающимся убийствам сотрудников правоохранительных органов, уходу молодежи в леса». Далее подчеркивалось, что власти ждут от общественности практических предложений.
Предложения представителей мусульманского духовенства, составлявших значительную часть выступавших (видео выступлений выложено на сайте dagestantimes.com), свелись к призыву усилить пропаганду религиозных ценностей. Как заявил первый заместитель муфтия Дагестана Магди Мутаилов, «нужно провести активную просветительскую работу... использовать религиозные ценности для нравственного воспитания общества, прежде всего молодежи». Наиболее откровенным было выступление имама Центральной Джума-мечети Махачкалы и главы Совета имамов Махачкалы Магомедрасула Саадуева, который сказал, что «необходимо в первую очередь на уровне государственной политики поддерживать повышение уровня религиозного сознания среди молодежи». Но дальнейшие предложения имама перешли уже в плоскость не вполне входящих в его юрисдикцию аспектов общественной жизни. «В конце концов, не имеет ли наша республика в рамках современной демократии права на свою религиозную идентичность? – задал риторический вопрос имам Саадуев. – Почему на сегодняшний день мы слышим возгласы «государство светское, вузы светские, вы (религиозные деятели. – «НГР») – отдельно, мы – отдельно»? Надо вообще исключить из обихода подобные слова... В нашей республике около 100% мусульман... Скажите людям, что наша республика, хвала Всевышнему Аллаху, мусульманская республика!»
Затем имам перешел к обсуждению новаций в сфере образования: «Я очень часто встречаюсь с коллективами высших учебных заведений. Как можно себе представить, чтобы в наших вузах студенты не имели возможности совершать пятикратную молитву? Во многих учебных заведениях сидят скрытые исламофобы, которые считают, что ислам – это вред для Дагестана... Нужно бороться с этими исламофобами. Нужно на уровне государственной политики следить за тем, чтобы в каждом вузе предоставлялись комфортные условия для того, чтобы они смогли молиться, чтобы они смогли получать знания, чтобы туда могли приходить представители духовенства, проповедовать, обучать!»
В итоговой резолюции первого заседания Республиканского гражданского диалога подобные заявления не нашли отражения, с другой стороны – итоговый документ содержал исключительно общие положения, а заседание 25 апреля было лишь первым в череде многих намеченных (следующее, по имеющейся в «НГР» информации, пройдет в июне).
Что же касается заявления имама крупнейшей мечети Дагестана, нетрудно заметить, что предложение отказаться от светского характера государства и официально объявить республику Дагестан исламской полностью противоречит Конституции России, глава 1 «Основы конституционного строя» которой гласит: «Российская Федерация – светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной» (ст. 14). Но дело и в другом. Как показывает исторический опыт, официальная исламизация общества не является спасительным лекарством против терроризма, а порой и наоборот. Как пример можно назвать Египет: в 1971 году президент Анвар Садат внес в Конституцию страны пункт о том, что «принципы исламского шариата являются главным источником права» (ст. 2), а в вузах для противодействия социалистам учредил «религиозные комитеты». Комитеты, получившие в 1976 году названия «исламских обществ» («Аль-Гамаа Аль-Исламия»), занимались проведением религиозных семинаров в вузах и т.п. На основе этих «обществ» в Египте вскоре возникла мощная одноименная экстремистская организация, организовавшая совместно с группировкой «Аль-Джихад» в 1981 году убийство Садата, а в 1990-е годы развернувшая в Египте полномасштабную террористическую войну с целью превращения его в исламское государство.
Но и сегодняшняя жизнь Дагестана дает нам примеры того, что имамы в своем уповании на клерикалицию не совсем правы. В апрельском номере журнала Foreign Policy (США) журналист Том Парфитт так описал свое посещение селений горного Дагестана: «Губден, имеющий на восемь тысяч населения более тридцати мечетей, – вероятно, самое религиозное место в России. Но и одно из наиболее жестоких... Нынешний руководитель губденского джамаата, Ибрагимхалил Даудов – один из главных руководителей боевиков на территории Дагестана. Его предшественник в Губдене, Магомедами Вагабов, убитый в ходе операции специального назначения в августе прошлого года, тоже был ключевой фигурой в «Имарате Кавказ» – исламистской коалиции, охватывающей весь регион. (Жена Вагабова Мариам была одной из двух женщин, год назад совершивших теракт в московском метро; жена Даудова случайно погибла, подорвавшись во время приготовления «пояса смертника» в гостиничном номере в российской столице в канун Нового года)».
Так что клерикализацию целой республики сложно считать действенным средством против терроризма.
