Согласие о несогласии

	Два облика европейского христианства. Мартин Лютер в изображении Лукаса Кранаха Старшего (1522 г.) и Папа Павел III, благословляющий Орден иезуитов и Игнатия Лойолу (1540 г.)

Высокий символизм и историческая значимость состоявшегося подписания всячески подчеркивались самой организацией всего мероприятия (состоявшегося именно в День реформации - в чем можно также усмотреть особый подтекст), в том числе грандиозным совместным шествием епископов и глав церковных объединений со всего мира из католического собора в лютеранскую кирху с последующей торжественной экуменической службой. Наконец, не случайно "местом примирения" избран именно Аугсбург как "родина раскола". Именно здесь в 1530 году был принят лютеранский тезис об "оправдании личной верой" - центральное положение протестантизма, не признающего мистического посредничества церковной иерархии в деле божественного спасения человека, осужденное Ватиканом на Втором триентском соборе (1545- 1553 гг.) как еретическое.

Так что же, означает ли состоявшееся подписание совместного заявления, что Римско-Католическая Церковь снимает с Лютера клеймо еретика, или же, быть может, лютеране готовы теперь согласиться с католическим догматом о невозможности внецерковного спасения? Как бы не так! Текст документа дает поистине соломоново решение этого вероучительного противоречия, утверждая принцип спасения (оправдания) одновременно как через церковную иерархию - посредницу божественной милости, так и через личную веру: "Мы совместно признаем, что будем приняты Богом исключительно из милости, в вере во Христа-Спасителя, а никак не вследствие личных заслуг".

Законный вопрос: насколько такая формулировка может сгладить теологические разногласия, копившиеся веками? Правильный ответ: официального сглаживания подобных разногласий совместное заявление даже и не предполагает!

Авторы принятого документа изначально вводят рабочее понятие так называемого "дифференцированного консенсуса", или "консенсуса относительно фундаментальных истин учения об оправдании". Софистический трюк данного определения состоит в его грамматической форме, а именно в отсутствии определенного артикля (свойственного основным европейским языкам) перед словом "истины", в немецком варианте - "Konsens in (den) Grundwahrheiten der Rechtfertigungslоhre". Согласно комментарию одного из авторов документа - председателя Конференции (католических) епископов Германии Карла Лемана, отсутствие определенного артикля означает, что речь в данном случае идет не о конкретных "вероучительных истинах" (как понимался бы текст в случае наличия артикля), а об "истинах вообще", более абстрактных, что, в свою очередь, не связывает стороны непосредственно проблематикой исторического богословского спора, но и не препятствует в то же время возможному сближению их мировоззренческих позиций в принципе. Таким образом, "дифференцированный консенсус" позволяет каждому оставаться сугубо при своем мнении: именно в этом, собственно говоря, и состоит, по сути, декларируемое совместным заявлением взаимное согласие (консенсус).

Непосредственным подтверждением этому является тот факт, что стороны поставили свои подписи в строгом смысле не под текстом совместного заявления, но лишь под "секретным" приложением к нему в виде официального постановления, в соответствии с которым целью Аугсбургской декларации ни в коем случае не является какая бы то ни было ревизия традиционной католической или лютеранской теологии или же отмена ранее принятых взаимных осуждений, но лишь стремление найти общую "схоластическую" почву для будущего диалога: "Представляемое в этом заявлении учение лютеранской Церкви не затрагивают осуждения Триентского собора. Обвинения лютеранских писаний не затрагивают представляемого в этом заявлении учения Римско-Католической Церкви".

Тем самым весь документ превращается всего лишь в ни к чему не обязывающую декларацию о намерениях. Более того, Папа Иоанн Павел II, номинально одобрив Совместное заявление как "основание для дальнейших теологических исследований в экуменической области и разрешения все еще остающихся здесь сложностей", на саму церемонию подписания в Аугсбург все же не прибыл. Не прибыл и приглашенный организаторами мероприятия президент ФРГ Иоханнес Рау, сославшись на неотложные встречи (надо думать, более важные, чем преодоление полутысячелетнего раскола).

Откуда же такой ажиотаж по поводу "исторического" примирения сторон? Выдавать желаемое за действительное - известный пропагандистский прием. В данном случае речь идет, конечно же, о желании сторонников экуменизма не просто "подхлестнуть" инициативы в этом направлении, но использовать психологический фактор смены тысячелетия как "знамение времени" (первое тысячелетие - эпоха становления единой Вселенской Церкви, второе - эпоха раскола, третье - эпоха воссоединения). Но главное здесь даже не это, а конкретный социальный заказ, исходящий из кругов политической элиты Запада: консолидировать мировоззренчески и дисциплинарно население западного мира (уже - стран НАТО) в перспективе грядущего "противостояния цивилизаций" (Хантингтон). Приведение католиков и протестантов к единому "моральному знаменателю" на экономической основе "истин вообще" вполне отвечало бы потребностям идеологической мобилизации "новых крестоносцев".

В этом отношении мы наблюдаем сегодня процесс складывания "дифференцированного консенсуса" не столько Церквей, сколько теологии и идеологии: сугубо богословская проблематика как бы в принципе выносится за рамки становления идейного единства Запада, оставаясь уделом исключительно ученых-клириков. Экуменические службы с кадилами и пасторскими лекциями - всего лишь декоративное прикрытие тенденции на фактическое обмирщение современного "общества спектакля" (Дебор) и окончательную профанацию последних оплотов исторической духовной традиции. Обмирщение же, в свою очередь, означает не что иное, как отдание себя во власть князя мира сего и его ангелов.

Это хорошо понимают и сами западные церковные иерархи: не случайно более двухсот католических епископов и богословов выступили против подписания совместного заявления как профанации Церкви в угоду большой политике. И хотя по большому счету текст совместного заявления не преступает норм теологической корректности, ложное впечатление, которое вся аугсбургская акция изначально призвана произвести на мировую общественность (т.е. заблуждение по поводу реального согласия и примирения), уже содержит в себе элемент лукавства со всеми последствиями для тех, которые ведают, что творят.