Иван Напреенко Во всем мире Диаманда Галас и ее музыка пользуются репутацией, способной смутить многих. Безумная, сатанистка, ангел, гений, проститутка, святая, ведьма - вот только некоторые из тех противоречивых образов, которые посещают людей после знакомства с творчеством этой певицы и ее жизненной позицией. У большинства она вызывает отторжение и непонимание, но тем не менее скандальная слава продолжает привлекать к Диаманде внимание. Свидетельством этого является тот факт, что певица, уже не раз посещавшая Россию, дала 24 сентября в Театре имени Гоголя концерт, на котором исполнила новую программу "Defixiones: Will and Testament". Вновь со сцены слышалась жгучая смесь из ломаной, дикой и в то же время мелодичной музыки и знаменитого 4-октавного голоса дивы, виртуозно сочетавшего жесткость и гибкость, мягкость и агрессивность. Творчество Галас, чья музыкальная ценность и оригинальность признаны даже оперными певцами, достаточно разнообразно. При этом оно всегда оставалось подчиненным бескомпромиссным жизненным взглядам певицы, благодаря чему все ее работы обладают четко прослеживающейся идейной выдержанностью и однородностью. Представленная в Москве программа своей концепцией, презрением ко всякой политкорректности так же агрессивна и бескомпромиссна, как запрещенные к прослушиванию Католической Церковью альбомы "Divine Punishment", "Litanies of Satan" и "The Saint of the Pit". Диаманда Галас гордится, когда ее называют ведьмой, продавшей душу дьяволу. А какое другое впечатление может создаться у искренне верующего о человеке, восклицающем: "I am the Scourge. I am the Holy Fool. I am the Shit of God. I am the Sign. I am the Plague. I am the Antichrist" ("Я - Наказание. Я - Святой Шут. Я - дерьмо Бога. Я - Знак. Я - Чума. Я - Антихрист")?
Часто от православных христиан, особенно от консервативно настроенной их части, можно услышать мнение, будто современная музыка и в первую очередь рок-музыка являются проводниками демонической энергии, разрушающей душу слушателя, и т.д. Брошюрами на подобные темы пестрят прилавки столичных храмов. Авторы подобных разоблачительных работ вряд ли даже догадываются, что выискивать в музыке тщательно зашифрованные послания адских сил (вспомним расхожую историю про песню Led Zeppelin "Stairway to Нeaven": что, дескать, если поставить ее на обратное воспроизведение, то услышишь голос сатаны, вещающий о конце света) уже давно не требуется: часть молодежной субкультуры не первое десятилетие открыто декларирует свое неприятие христианской морали и традиционных религиозных установок.
Времена, когда Джимми Пейдж втихомолку коллекционировал труды Алистера Кроули, а "Роллинг Стоунз" с риском для звездной карьеры записывали "Sympathy for the Devil", давно прошли. Сатанизм пошел в народ, выбрав самое эффективное внедрение в душу и сознание - масс-культуру. Если не брать в расчет мрачный, но насквозь коммерческий образ Black Sabbath, то первыми популяризаторами культа Люцифера стали малоизвестные английские группы начала 70-х - "Black Widow" и "Coven". "Заслуги" последних даже отмечены главой Сан-Францисской Церкви сатаны ныне покойным Антуаном Лавэйем. Лавэйем - тем самым, которому удалось коммерциализовать оккультные творения Алистера Кроули и создать крупную официально зарегистрированную организацию, добившуюся стабильной финансовой помощи некоторых власть имущих (ряд всемирно известных фирм даже рекламирует свою деятельность по финансированию детища бывшего полицейского фотографа). Поддержкой этой секты пользуются такие death-metal коллективы, как "Deicide", "Acheron" и "Morbid Angel".
Но настоящий "черный рассвет" начался только в начале 90-х на земле, чьи обитатели приняли христианство одними из последних в Европе, - в Швеции и Норвегии. Горячая скандинавская кровь и юношеское сумасбродство подтолкнули участников таких групп, как "Emperor", "Saty-ricon", "Burzum", "Mayhem" и других команд, играющих в стиле black-metal, к тому, что им казалось борьбой с христианством. Но механизм действия зла коварен: под его разрушительное действие одними из первых попадают его творящие. Сжегший несколько кирх Варг Викернес, единственный участник группы "Burzum" и организатор молодежной сатанинской секты "Black Circle", отбывает тюремный срок за "идеологическое" убийство своего товарища Ойстена Орзета, гитариста группы "Mayhem", вокалист которой покончил с собой. За осквернение могил, разбой и грабеж отсидел гитарист "Emperor", известный по кличке Самот. Ударник той же группы, называющий себя Бардом Фаустом, находится в заключении за убийство.
Многие из норвежских богоборцев активно возрождают традиционное скандинавское язычество (естественно, в непоследовательных и искаженных формах), и их примеру последовала масса молодых музыкальных коллективов, выбравших кратчайший путь к выплескиванию подростковой энергии и получению соблазнительного статуса непризнанного пророка. То здесь, то там раздаются сообщения об актах вандализма и необъяснимо жестоких убийствах. Возможно, леденящее сердце "жертвоприношение" американского сатаниста Мэнсона, шокировавшее общество конца 60-х, через 30 лет получило последователей.
На фоне подобного последовательного применения философии насилия, озвученной самыми агрессивными и экстремальными из стилей современной музыки, творчество "ведьмы" Диаманды Галас выглядит по крайней мере нетрадиционным подходом к проблеме мирового зла. Тем не менее сравнивая эти два, казалось бы, непохожие явления, можно усмотреть как определенные параллели, так и расхождения, проявляющиеся и в музыкальном плане, и в философско-мировоззренческом отношении.
Когда внимательно слушаешь песни темпераментной гречанки, становится очевидно, что, заселяя безумный авангардный неоднородный музыкальный ландшафт шепотами и криками героев своих произведений, Диаманда черпает вдохновение из самых различных национальных музыкальных традиций. Складывается ощущение, что, выбирая материал, певица ориентируется на самые экстатические эмоциональные культуры: в ее композициях сплетаются африканские мотивы, принимающие самые различные формы, - от джаза и блюза до негритянских госпелов, а также элементы арабского и испанского фольклора. Жесткая вокальная манера исполнения заставляет вспомнить андалузское пение открытым голосом: cante hondo. Временами создается впечатление, что Галас просто игнорирует оперные возможности своего голоса, нарочно избегая классической правильности мелодики. Ее композиции балансируют на грани музыкального хаоса, и целостность произведения сохраняется только лишь на инструменте выражения чистых эмоций - на гибкой стальной пружине ее голоса. Точно так же, на чистом "драйве", сохраняют целостность восприятия композиции блэк-металлических групп, не требующие сознательного восприятия: стремительные ритмические структуры растворяются в монотонном "дорациональном" визге гитар и диком рычащем вокале, апеллируя напрямую к эмоциям слушателя. Это может вызывать непонимание и отторжение, но факт остается фактом: подобные вещи нельзя понять - в них "въезжают".
Характерно, что многие из современных пропагандистов так называемого сатанизма не возражают, когда их называют атеистами. Лавэй неоднократно заявлял, что основанный им культ не является воплощением идей какой-либо определенной религиозной системы. "Я хочу, чтобы большинство людей признали, что они живут по законам сатаны", - повторяет "черный патриарх" из Сан-Франциско, и его слова получают самое резкое, парадоксальное и бескомпромиссное звучание в музыкальных полотнах Диаманды Галас. Объектом ее критики, значительно более умной, тонкой и целенаправленной, чем подростковый максимализм большинства блэк-металлистов, оказываются не сами религиозные откровения или же личность Христа, а то самое "иллюзорное солнце религии", о котором писал Маркс. Институт Церкви, представший чудовищной тоталитарной машиной, стремящейся монополизировать истину, а также клерикалы-ксенофобы, грозящие анафемой всем инакомыслящим и прячущие под личиной благопристойности ханжескую лживость. Эти уродливые образы рисуют мрачную картину вырождения когда-то свободного соборного сообщества единоверцев, вместе искавших путь к Богу и нашедших этот путь во Христе. Мысль Диаманды Галас ясна: Церковь Христова сегодня слишком часто не Церковь, ее превращают в организацию слишком человеческую, чтобы думать о Боге, и слишком бесчеловечную, чтобы думать о ближнем.
