Памяти Абдула Нуруллаева

Хотя он не был религиозным человеком, представители исламского духовенства его уважали.
Фото из архива Александра Нуруллаева

От редакции: 17 июня скончался Абдул Абдулвагапович Нуруллаев (1929–2009) – исламовед, многолетний сотрудник Совета по делам религий при Совете министров СССР, в котором он с 1967 года занимал должность руководителя отдела мусульманства и буддизма. О своем коллеге вспоминает председатель Совета по делам религий в 1984–1989 годах Константин Харчев.

* * *

Я знал Абдула Абдулвагаповича в течение 25 лет – с тех пор, как я пришел в Совет по делам религий. Он работал там уже давно, и более того – был уже сложившимся мастером своего дела, настоящим знатоком религии. И я до сих пор благодарен ему за то, что смог у него многому научиться. Он занимался делами мусульманских религиозных организаций и очень во многом определял деятельность Совета по делам религий в их отношении. Хотя он был человек нерелигиозный, его очень уважали представители исламского духовенства. Вскоре после того, как мы стали вместе с ним работать, началась перестройка, в том числе и в области отношений государства с религиозными организациями. И если что-то в этом плане и пошло тогда вперед, то в этом заслуга и Абдула Абдулвагаповича как одного из членов нашей коллегии. Правда, потом, в 1987 году, он ушел из Совета по делам религий – уже тогда сказывался возраст. Но главное – его тянуло на научную работу.

Всю жизнь он отличался научным складом ума. Из Совета по делам религий он перешел на работу в Институт марксизма-ленинизма. Тогда это было самое высокочтимое научное учреждение, в котором также занимались изучением религиозной жизни в СССР. Но даже несмотря на то, что он ушел туда, мы все время обращались к нему как к консультанту. И до самого последнего момента, до конца существования Совета по делам религий, все, что было связано с мусульманскими религиозными организациями, какие бы вопросы в связи с этим ни возникали, – его мнение всегда было решающим.

Потом, когда Институт марксизма-ленинизма приказал долго жить, Абдула Абдулвагаповича пригласили в Институт дружбы народов имени Патриса Лумумбы на кафедру политических наук. Он сразу же получил звание профессора – а такое случается очень редко!

Наш коллектив его уважал. Надо ему отдать должное – он обладал настоящими дружескими качествами. Он был человек целеустремленный и при этом в чем-то даже скрытный – совсем не душа нараспашку. По-видимому, это такая характерная восточная черта. Семьянин. Его сын пошел по стопам отца и стал политологом и религиоведом. Вообще, с кем бы он ни встречался, всегда проявлялась его способность увлекать людей той проблематикой, которой он занимался. Он написал массу научных трудов. Основная сфера его научных интересов – ислам и политика, а это сейчас особенно важно. Поэтому его уход для российского исламоведения – большая потеря.

Рекомендации, которые он давал, оправдывались на практике. Приведу пример. В советское время было две категории религиозных организаций – одни имели официальный статус, а другие находились в подполье. Подпольных организаций было тысячи, но на государственном уровне считалось, что в СССР было не более трех десятков мечетей. Официальные исламские организации не работали с этими подпольными мусульманами, что уже тогда несло в себе угрозу возрастания исламского экстремизма, плоды которого мы сегодня, к сожалению, пожинаем. Заслуга Абдула Абдулвагаповича в том, что он доказал, что нужно работать с этими неофициальными низовыми структурами, уделять им не меньше внимания, чем официальным духовным управлениям, для того чтобы не поощрять экстремистский ислам. И мы в свое время начали такую практику. Он доказал, что нужно открывать для посещения святые для мусульман места – и мы начали их открывать. Он во многом определил государственную политику в этом плане.

Конечно, он был коммунистом, как и все мы. Но он не был ортодоксом, таким зашоренным догматиком. В его лице мы потеряли крупнейшего практика и теоретика проблем деятельности мусульманских религиозных организаций.