Горе победителям

В дни работы Собора совершались самочинные крестные ходы против партнерства государства и Церкви.
Фото Людмилы Михэеску

Завершивший свою работу Архиерейский Собор РПЦ – 17-й по счету начиная с Собора 8 сентября 1943 года – того самого, что состоялся всего 10 дней спустя после встречи Сталина с тремя митрополитами. Тогда проявили «большевистские темпы», благо для доставки архиереев на Собор прислали военные самолеты... Впрочем, в связи с нынешним 17-м Собором РПЦ уместнее вспомнить XVII съезд ВКП(б) 1934 года, который назван советской пропагандой «съездом победителей», ведь его делегаты – представители советской партийной элиты – это триумфаторы в революции, коллективизации, в выполнении за четыре года первой «пятилетки». Увы, в скором времени выражение «съезд победителей» приобрело печально-двусмысленный оттенок, так как к концу следующей «пятилетки» большинство его участников перемолола машина репрессий.

Архиерейский Собор РПЦ 2013 года напоминает «съезд победителей» не только своим порядковым номером. Значительная часть его членов – это те, кто оказался в выигрыше в результате церковно-административных реформ Патриарха Кирилла. Имеются в виду прежде всего 87 епископов (треть от общего числа), которые получили свой высокий сан за последние два года благодаря созданию новых епархий, а также те, кому довелось возглавить 33 новообразованные митрополии и получить заветный белый клобук – православный аналог красной кардинальской шапки.

Остальным тоже грешно жаловаться, ведь их архиерейская власть, традиционно для РПЦ почти безграничная, в последние годы лишь возросла, причем к административной власти прибавился единоличный контроль епископов над епархиальным и приходским имуществом. А имущество это теперь трудно даже сосчитать: после вступления в силу закона о реституции зданий религиозного назначения в распоряжении РПЦ оказалось такое количество объектов недвижимости, которое даже столь крупная религиозная организация оказалась не в состоянии освоить. Поэтому только лишь составление реестра церковного имущества (земель, лесного и водного фондов, зданий и сооружений), начатое финансово-хозяйственным управлением Патриархии в 2010 году, до сих пор не завершено – посетовал в своем докладе на Соборе Патриарх Кирилл.

На фоне принятых Собором пафосных текстов, выражающих озабоченность РПЦ проблемами экологии, семейного права и ювенальной юстиции, а также технологиями учета и обработки персональных данных, оказалась в тени ключевая интрига нынешнего Собора. Она, безусловно, заключается в изменениях Устава об управлении РПЦ, которые были приняты на закрытом заседании в третий день работы. Фактически эту акцию можно квалифицировать как «конституционный» переворот, ибо подвергнутые ревизии положения Устава касаются ни много ни мало определения инстанции высшей церковной власти. Если, согласно прежней редакции Устава, полноту высшей власти – как в области вероучения, так и канонического устроения Церкви – осуществлял Поместный Собор (в котором участвуют не только архиереи, но также простые клирики, монашествующие и миряне), то отныне эти прерогативы фактически в полном объеме присвоены Архиерейским Собором. Поместному же Собору оставлены лишь вопросы избрания Патриарха, предоставления автокефалии частям РПЦ и расплывчатые полномочия вроде «попечения о хранении единства РПЦ».

Старая норма Устава, предусматривавшая регулярность сроков проведения Поместного Собора (не реже чем каждые пять лет) была упразднена еще Архиерейским Собором 2000 года, а теперь отменена вообще какая-либо регламентация этих сроков: отныне Поместный Собор созывается только «по мере необходимости». Эту «меру» определяет Архиерейский Собор, «в исключительных случаях» – Патриарх и Синод. По сравнению с этими инстанциями полномочия Архиерейского Собора тоже заметно сократились: если раньше его рассмотрению подлежали вопросы создания, реорганизации и ликвидации административно-территориальных структур Церкви (например, епархий), а также синодальных учреждений, то теперь соответствующие решения принимаются Синодом, и Архиерейскому Собору их остается только утверждать. Впрочем, такая практика укоренилась уже давно, и теперь она лишь легитимизируется задним числом.

Но главная проблема, конечно, не в этом. В действующем Уставе об управлении РПЦ недвусмысленно прописано, что органом высшей власти в Церкви служит именно Поместный, а не Архиерейский Собор. Устав принят Поместным Собором, и вносить в него изменения, тем более такого характера, полномочен только Поместный Собор. Поэтому данное деяние Архиерейского Собора никоим образом нельзя признать легитимным. Если называть вещи своими именами, то это узурпация церковной власти. Причем в пользу не столько Архиерейского Собора, сколько Патриарха, для которого довольно хлопотно навязывать свои решения Поместному Собору, тогда как архиереи не осмелятся ему перечить, ибо находятся у него под полным контролем.

Манипуляция, предпринятая на нынешнем Архиерейском Соборе, противоречит не только процедурно-каноническим нормам, но и духовным основам Православной Церкви, одно из фундаментальных самоопределений которой – «соборная». Соборность Церкви традиционно понимается как представительство отнюдь не только епископата, а всей церковной полноты.

Конечно, в реальной практике РПЦ принцип соборности давно забыт, но теперь Русская Церковь перестает быть соборной даже номинально.

«Ну и где же теперь ваша хваленая соборность?» – не без злорадства вопросил православных собеседников один католик в связи с ревизией церковного устроения, которую проводит руководство Московского Патриархата. Вразумительного ответа ему дать не смогли...

По существу, и сам Архиерейский Собор на сегодняшний день представляет собой мероприятие во многом декоративное, а его участники, судя по всему, прекрасно это понимают. Нетрудно заметить, что во время заседаний преосвященные владыки, как правило, пребывают в полудреме, не слишком утруждают себя обдумыванием происходящего, не устраивают обсуждений и прений, а лишь утверждают, обычно единогласно, заранее подготовленные Патриархом и Синодом решения. По большей части эти решения отвечают практическим интересам самих епископов, обеспечивают им возможность творить произвол в своих епархиях.

Но этот триумф церковной номенклатуры слишком циничен, чтобы продолжаться долго. Как делегаты «съезда победителей» не понимали, в какой стране они живут и что их вскоре ждет, так и члены завершившегося Архиерейского Собора, похоже, совсем потеряли обратную связь как со своей паствой, так и с обществом в целом. Они претендуют на роль учителей «Божией правды», а сами не церемонятся даже с каноническим Уставом и основополагающими принципами собственной Церкви, воображая себя олигархами некоего «духовного Газпрома». Не стоит удивляться, если в недалеком будущем эту корпорацию постигнет банкротство.