Михаил Темкин
В современной Церкви священник все чаще вынужден быть менеджером, а не пастырем душ.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Только вот почему вопреки постулатам этого самого «эффективного менеджмента» вполне техническими вопросами организации деятельности в Церкви непременно должны заниматься не специально обученные люди, менеджеры или администраторы, не профессионалы, а как ни крути, дилетанты – священники, которых в семинариях учили заниматься совсем другим делом? Мнение, что священникам все-таки неизбежно придется просиживать у компьютера за заполнением бесчисленных анкет, составлением отчетов и справок – меня, честно говоря, обескураживает и совсем не радует. Несомненно, священник – центральная фигура жизни любого православного прихода, но так ли уж необходимо, чтобы именно священник был в одном лице на приходе тем, что в фольклоре семинаристов звучит как «сам читаю, сам пою, сам кадило подаю»? Все-таки «рабочее место» священника никак не за компьютером в приходском офисе, а в храме, у престола.
О том, собственно, и речь, что негоже Церкви перенимать приемы и повадки «профессиональной корпорации, подобной бюро ритуальных услуг», как пишет мой оппонент Аркадий Малер. И именно поэтому стоит ли так уж упирать на «общечеловеческие права» и использование «всех правовых возможностей» для священников? Право на отпуск (а заодно и на пенсию, и на оплату «по больничному» и прочее) у служителей алтаря быть непременно должно, в этом нет никаких сомнений. Речь о том, что гражданские права священнослужителя в идеале всегда должны быть вторичны по отношению к его религиозным обязанностям. Безусловно, как штатный работник прихода священник юридически и фактически имеет право на отпуск. Но ведь и отпуск отпуску рознь. Поездка с супругой и детьми в Иерусалим, или в монастырь, или в паломничество по святым местам – это то, чего ожидают от священника прихожане, то, что служит им примером для их собственной жизни, то, что органично соответствует непрерывности, действенности и достоинству его священнического сана. И совсем другое дело – «мирской» отдых на курортном пляже с неизбежным посещением кафе–баров–ресторанов и с разнообразными, не всегда уместными для священнослужителя увеселениями. Вот это уже вещь совсем другая, хотя и возможная, и по существу никакими канонами не запрещенная. Апостол Павел пишет в послании к Коринфянам: «Все мне позволительно, но не все полезно» (1 Кор: 10, 23) и «Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных» (1 Кор: 8,9). Достоинство Церкви иногда настоятельно требует от ее служителей добровольного отказа от вполне доступных и ничуть не запретных благ и прав.
А вот отпуска (да и зарплаты и пенсии) монашествующих – явление определенно антиканоническое и даже антиправославное (хотя по гражданским законам легальное и возможное). Иноков никто не заставлял обещать превратить всю свою жизнь в непрерывный молитвенный подвиг и жить до последнего вздоха в послушании, смирении и нестяжании материальных благ. Дал слово – так уж, будь любезен, держи! «Коттедж рядового монаха», о котором так спокойно пишет мой оппонент, – вещь и немыслимая, и крайне возмутительная. И в том же ряду – личные (именно личные, а не церковные, служебные) особняки, коттеджи и квартиры монахов и епископов (которые, включая Патриарха, суть те же монахи), личные (а не служебные) автомашины, личные счета в банках и другие вроде бы вполне законные и обычные в гражданском обороте вещи. Дал перед алтарем слово быть бедным, довольствоваться самым необходимым и жить до смерти в обители – держи свое слово! Монастырь (а в случае с епископом – епархия) тебя и прокормит, и оденет, и келью даст, а коли нужно, и все разумные нужды твои оплатит. Честно говоря, давно стоит священноначалию Русской Православной Церкви озаботиться целой армией пребывающих вне монастырской ограды, по городам и весям, монахов невесть какого монастыря (в старое время говорили – «неведомой Шаталовой пустыни»), ни единого дня ни в одной обители не живших и жить по-монашески не умеющих и не желающих. Конечно, коли есть нужда и «блага ради церковного», Церковь вправе направить монаха нести послушание и на приход, и в любое церковное учреждение, и даже на архиерейскую кафедру, но местом жительства его навсегда обязан оставаться монастырь. И в отпуске, коли уж он монаху полагается по должности, у него может быть только один путь – в родной монастырь.
И теперь о главном, об основном тезисе статьи Аркадия Малера: работа священника – это его служение, а его служение – это работа. В идеале это действительно должно быть так. И когда «пастырь добрый» (по призванию, самоощущению, по образу жизни и по данному от Бога таланту) еще и работает «пастырем» по штатному расписанию – это счастье и для самого человека, и для тех, для кого он служит. И совсем другое дело, если «пастырем» по штатному расписанию работает «наемник». Пастыря и наемника, занимающихся одним и тем же делом (но с очень разным результатом), не я, простите, призываю различать – а сам Христос в Евангелии от Иоанна (Ин: 10, 11–13). Опасность безудержного роста числа людей, исполняющих функции священников по причинам, не имеющим никакого отношения к преданному и жертвенному служению Богу – по стечению обстоятельств, в силу наследственной традиции, из соображений престижа или корысти (вариантам, увы, несть числа), – это опасность номер один для РПЦ в не очень-то на самом деле религиозной современной России.
Пастырь, осуществляющий свое служение, может существовать и без престижного офиса, и без эффективного менеджмента. А наемник без этих современных наворотов, без удобств, комфорта, престижа и хорошей платы за работу по найму – «бежит, потому что наемник» (Ин: 10, 13). А когда масса денег и усилий Русской Церкви тратится годами именно на «общечеловеческие права» и «мировые стандарты», на административные и управленческие реформы, на пиар и откровенную политику – как тут поймешь, кто на самом деле пастырь, а кто всего лишь наемник?
Право и обязанность Церкви – строго требовать от служителей Церкви, чтобы средства не подменяли собой цели, настойчиво призывать свой персонал «служить ради Иисуса, а не ради хлеба куса», и делать это непременно чистыми руками. А право и обязанность православных верующих – требовать от своей Церкви, чтобы все в ней происходящее не было личным делом иерархов и подчиненных им священнослужителей, не было тратой непонятно куда и зачем собранных народом из рублей и копеек в большие миллионы денежных сумм – но было разумным использованием церковных ресурсов для достижения конкретных и всем понятных целей.
Церковь априори призвана быть источником мира и согласия в обществе, а не источником раздражения, и уж точно не должна давать поводов к бесконечной критике «за отдельные недостатки ее сотрудников».
