"Страдание сделало русских чувствительными"

На фото митрополит Серафим Киккотис. Фото с сайта www.arcworld.org

Корреспондент «НГР» Павел СКРЫЛЬНИКОВ поговорил с митрополитом Зимбабвийским и Ангольским Александрийской православной церкви Серафимом КИККОТИСОМ о церковном служении в Африке, влиянии мировых процессов на жизнь Черного континента и о том, какой выглядит с его берегов православная Россия.

– Ваше высокопреосвященство, существует мнение, что русские крайне похожи на африканцев: ведь Россия долгое время «колонизировала самое себя», и это сделало мировоззрение русских схожим с мировоззрением африканцев. По-вашему, близко ли это к истине?

– Сегодня есть много причин для того, чтобы обращаться к истории наших народов, к условиям, в которых они развивались. История русских и африканцев действительно схожа в страдании. В XIII веке русские находились под игом завоевателей-иноверцев. И это страдание сделало русских чувствительными к страданию своих братьев по вере – греков, киприотов, болгар, балканских славян под османским владычеством. Россия для нас была местом, где мы могли выжить, организовать общины, школы. Когда началась греческая революция, именно в России было организовано тайное общество революционеров «Филики Этерия», а первым премьер-министром Греции стал министр иностранных дел России. И это касается не только греков, но и практически всех балканских народов. Сегодня Турция забыла о том, что была Османской империей, но люди, страдавшие под ее игом, не забыли. Русские тоже сохранили память о своем страдании. Вторжение ордынцев, возможно, тогда воспринималось так же, как сейчас воспринимается «Исламское государство» (ИГ, запрещенная в России организация. – «НГР»). Два года назад министр иностранных дел России Сергей Лавров был в Зимбабве. Он встретился с тогдашним президентом Робертом Мугабе и предложил ему предоставить 200 студенческих стипендий в России для зимбабвийской молодежи. Потому что образование – это верный путь к развитию демократии, к преодолению бедности, улучшению качества жизни. И именно поэтому между Россией и африканскими странами поддерживаются хорошие отношения. Сегодня русские приезжают в Африку для того, чтобы инвестировать – в первую очередь в фабрики и шахты. Довольно большая русская община сложилась в Йоханнесбурге, где построен большой русский собор.

– Вы как-то упоминали о том, что хотели бы привезти в Африку русское духовное пение, которое мы слышали в Свято-Тихоновой пустыни. Думаете, русская культура найдет отклик у вашей паствы?

– Мы очень уважаем племенные обычаи африканцев. Песни их культуры обращены к деревьям, к рекам, которые они считают божественными. Как миссионеры, мы стараемся вложить в их тексты библейский смысл и слова, оставив нетронутой мелодию. И это работает! После причастия люди танцуют и поют – это давно стало традицией. 

Я имею в виду, что для того, чтобы быть понятым в Африке, не нужно быть сербом, или русским, или греком – нужно уважать язык и традиции, но следовать учению своей религии и духу Библии: пониманию необходимости любви к ближнему и установления гармонии.

– Распространено мнение о том, что границы государств в Африке значат куда меньше, чем границы земель племен. Осложняет ли это миссию церкви?

– Я пытаюсь донести слово Божие до всех братьев и сестер во Христе, напоминать племенам о том, что и они – часть христовой Церкви. В Африке есть традиция, когда в память об умершем жителе деревни в складчину покупают двух-трех коров, чтобы на поминках накормить всех односельчан. И мы пытаемся убедить их устраивать то же самое, когда кто-то болен или его семье нечего есть – в общем, помогать ближним не только на поминках. Все церкви говорят о спасении и Христе, но в их обязанности входит и забота о качестве жизни паствы. Знаете, есть распространенный африканский обычай… «проверять» девушку на то, может ли она иметь детей, до свадьбы. И половина отцов бросает своих детей с одинокой матерью: социальной политики в этом отношении практически нет. В России вам придется принять ответственность за ребенка, оплачивать его воспитание и образование – а там себя этим редко утруждают. Поэтому мы хотя бы через церковное служение пытаемся готовить людей к созданию семьи.

– А что насчет болезней, наркомании?

– Здесь есть две стороны: ее предотвращение и поддержка жертв. Африканским государствам в этом мешает повальная бедность и коррупция. Кредиты от международных фондов выдаются им под куда более высокий процент, чем европейским странам, – это аргументируется «высокими рисками». Африка страдает от нарушения прав человека, недостатка демократии, коррупции – и обо всем этом мировое сообщество, контролирующее шахты, помалкивает. Поэтому мы – я говорю о странах – должны стать ответственнее, особенно члены Совета Безопасности ООН. Кстати, несправедливо, что там не представлена ни она из стран Латинской Америки или Африки. Если там не будет представителей стран, страдающих от бедности, – кто возвысит голос в их защиту? Мы должны призвать мировые державы к твердости. Почему они не могут остановить войну в Сирии, идущую уже семь лет? Мы не можем допустить появления второго Афганистана. Когда-то в Сирии была засуха, и недостаток местных продуктов компенсировали ввозом зарубежных. Вскоре практически вся местная продукция сменилась куда более дешевой китайской. Местные фабрики закрылись, люди обеднели, и это вызвало волну демонстраций. И когда власть проигнорировала их, недовольные перешли к насилию. Нельзя игнорировать людей. Если вам не удастся добиться справедливости в обществе мирными средствами, она придет на волне насилия. Ведь именно это произошло и в России в 1917 году. Или 1915 год, геноцид армян – мировое сообщество никак на него не отреагировало. И наказанием за это стала Вторая мировая война. Если все мы, а в особенности мировые лидеры, не научимся ответственности, то человечество продолжит наказывать само себя. Если рядом с моим домом начался пожар, а я не помог его потушить, то вскоре непременно загорится и мое жилище. Сегодня на лидерах мировых держав лежит ответственность не только за их страны, но и за судьбы всего мира. Помню, однажды вместе с Александрийским патриархом я посетил дом Нельсона Манделы, мы преподнесли ему в подарок икону. Патриарх, произнеся благословения, спросил, как поживают его домочадцы. Мандела ответил: «У меня очень большая семья, в ней 45 миллионов человек». Нам нужны харизматичные лидеры, которые могут мыслить так же, понимая, что они обязаны всецело посвящать себя служению своим народам. А на людях, конечно же, лежит ответственность за то, кого они избирают себе в вожди.

– Но почему, на ваш взгляд, это насилие принимает религиозную окраску?

– Религия вступает в дело позже. Она не играет здесь большой роли. Возьмем, к примеру, проблему Палестины и Израиля: спор между ними идет за территории. Религия появляется в этом конфликте не сразу. То же самое с Украиной и Россией: обе ваши страны православные, и проблема – в территориях. Европа и США вмешивались в украинские дела для того, чтобы контролировать Россию. А Россия не смогла донести до мирового сообщества мысль о том, что Крым – это часть России, которую отторг Хрущев. Она сочла, что раз на этой земле живут русские, то достаточно силой забрать ее. Кризис в Косово начался не из-за того, что там живут христиане и мусульмане, а из-за вопроса об автономии – религия оказалась втянута в уже разгоревшийся конфликт. И мы должны рассматривать ислам в том же ключе, что и христианство. В Средние века христиане убивали друг друга в Европе. Ислам сейчас переживает собственное Средневековье, и жертвы этого – сами мусульмане. Но это Средневековье не похоже на европейское. В прошлом в войнах были победители и побежденные. Сегодня победитель в войне тоже проигрывает: главными факторами влияния в мире становятся дипломатия и бизнес, а главными жертвами – простые люди.