Святыня: деперсонализация собственности

Американского пастора Терри Джонса даже отказались пускать в Великобританию из-за сожжения Корана. Фото Joe Raedle/Getty Images

Включение в новый закон о культуре нормы, которая выводит произведения искусства из-под действия пункта 1 статьи 148 УК РФ (оскорбление религиозных чувств верующих), вызвало негативную реакцию со стороны Московского патриархата. Речь идет пока о намерении. Проекта закона еще не существует, и, как заверяет председатель думского комитета по культуре Елена Ямпольская, изменения будут вноситься в совершенно другую часть законодательства. Поэтому отмена уголовного преследования за произведения искусства будет (если будет) обсуждаться уже не в рамках «Основ законодательства Российской Федерации о культуре».

Следовательно, «произведения театральных постановок, произведения изобразительного искусства, визуальных искусств, экспозиций и выставок в музеях, произведения киноискусства, демонстрируемые в киноклубах и синематеках», будут по-прежнему рассматриваться как «публичные действия». В случае если некто усмотрит там оскорбление религиозных чувств верующих (и суд подтвердит это), виновные могут подвергнуться наказанию: от штрафа в 300 тыс. руб. до лишения свободы сроком на 1 год.

Московский патриархат солирует в клерикальной идеологизации общества, которая неуклонно растет начиная с 1997 года. Тогда законодатель впервые признал «особую роль» православия в государстве, прочие же религии отнес к разряду «исторического наследия народов России». На практике это означает, что РПЦ – официальный партнер власти в вопросах современной культуры, а не только в отношении к памятникам прошлого.

Именно это грубо попирающее принцип свободы совести положение вызвало протест со стороны представителей искусства. Наиболее известным ответом на идеологическое доминирование православия стала акция художника Авдея Тер-Оганьяна «Юный безбожник» (1998 год), где он «рубил иконы» софринского производства, приобретенные в собственность законным путем.

Реакция власти и общества тогда предопределила дальнейшее развитие событий. Кураторы выставки, где проходила акция, были уволены, художник подвергся уголовному преследованию и получил статус политического беженца. Уголовное дело в отношении Тер-Оганьяна оставалось открытым добрый десяток лет, в течение которых территория свободы совести в России методично сжималась, пока практически не сошла на нет.

Робкая попытка выпустить российскую культуру из гетто, куда загнали ее «традиционные религии», вызвала со стороны ее глашатаев начальственный окрик. Допустим, наше общество еще недостаточно созрело, чтобы обойтись без присмотра церкви, но оно вправе знать, что его ждет. «Нам кажется с точки зрения юридической техники странным, – говорит зампредседателя Синодального отдела по взаимодействию РПЦ с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе, – декларировать какую-то часть публичного пространства более таковой не являющейся… Получается, что рубить иконы на площади города – это нарушение закона, а рубить иконы на подмостках театра – это нормально. Конечно, никакой верующий человек подобного рода подход нормальным считать не будет».

То, что Кипшидзе ставит знак равенства между публичным пространством и пространством, где царят религиозные чувства, разумеется, не удивляет. Как указывалось, общество подчинилось идеологической доминации РПЦ. Интереснее понять, что в логике синодального чиновника должно считаться «нормальным подходом»?

Прежде всего нормой является превосходство сакралитета над правом собственности. Именно лежащая по ту сторону права категория священного позволила судить Авдея Тер-Оганьяна, рубившего принадлежащие ему иконы.

Верующий не чувствует «оскорбления» или «вражды», если рубят дрова (пусть и ворованные), а не предмет, почитаемый им за святыню. Но если он почитает нечто за святыню, то становится неважным, кто именно ею владеет, что она чужая. «Раз это священно для меня, то не важно, что оно чужое». Вот такой «коммунизм». Вопрос о законности владения в свете этой «нормы» даже не ставится.

Пасторы из штата Флорида в 2010–2011 году сжигали собственные издания Корана. Однако это не уберегло их как от общественного порицания (вплоть до генерального секретаря ООН), так и от привлечения к административной ответственности (штраф за нарушение пожарной безопасности). Великобритания даже отказала одному из пасторов, Терри Джонсу, во въезде в страну. Правда, все это обрушилось на Джонса не из-за сакралитета как такового, а из-за убийств людей, на которые пошли исламские фанатики в Афганистане, чтобы подтвердить священную значимость Корана для любого человека в любой части мира.

Таким образом, складывается мировой консенсус по вопросу деперсонализации обладания сакралитетом. С одной стороны (западный мир), мы видим общественное осуждение «недолжных» публичных манипуляций с исламскими сакральными предметами, даже если они находятся в собственности манипулятора. С другой стороны (радикальный исламизм), наблюдается желание убить любого, кто публично демонстрирует неприязнь к мусульманской святыне.

Закрепление деперсонализованной собственности на святыню в «юридической технике» РФ располагается где-то посередине. У нас, к счастью, не убивают, но запугивают и ищут способы привлечь к уголовной ответственности. О праве собственности на сакральные предметы точно уже забыли. Не привыкшая отступать и тормозить, Русская православная церковь добивается тотального ограничения свободы самовыражения в вопросах религиозного содержания. И нет никаких гарантий, что произведения искусства будут избавлены от ее вездесущих соглядатаев.

Учитывая это, правомернее вести речь не о «послаблениях» в сфере опеки религии над обществом, а о «предупреждении правонарушений» и «ответственности производителя перед потребителем». Если неблагочестивые манипуляции с религиозными предметами и смыслами так больно ранят сердца миллионов верующих, то потенциальный кощунник должен быть заранее извещен об этом.

Любой покупающий икону или крестик в церковной лавке или специализированном магазине обязан заключить договор с производителем, где бы он информировался обо всех законных мерах, которые могут быть применены к нему в случае недолжного обращения со святыней. Причем основные виды подобного обращения производитель обязан в договоре перечислить: плевки, наступание ногой, разрубание топором и т.п. Вот тогда требовать наказания для кощунников можно будет на совершенно законных основаниях.

…А какое обширное поле инициатив для депутатов и исполнителей закона всех мастей!