Зачем аборигены троллят папу

Жители Амазонии воспринимают Католическую церковь как большую правозащитную организацию. Фото Reuters

От папы Римского Франциска до конца года ждут так называемое апостольское увещевание – реакцию на предложения, которые вынес Панамазонский синод, завершившийся в Ватикане 27 октября. Сам понтифик анонсировал этот документ. Строго говоря, папа не обязан его писать. Жизнь Католической церкви, вверенной ему в управление, не регулируется Синодами. Скорее папа использует регулярные собрания епископов и авторитетных представителей низшего духовенства для того, чтобы получить квалифицированное мнение «с мест» по той или иной острой проблеме. Голосования на Синодах также помогают понтифику легитимизировать собственные решения, обязательные для всей церкви.

Поспешить с новым – разъяснительным – документом Франциска, пожалуй, вынуждает резонанс, вызванный Панамазонским синодом. Его участники, как сговорившись, пытались убедить прессу в том, что главная тема собрания – экология. Это, безусловно, важно. Леса Амазонии гибнут. Вместе с ними на грани исчезновения оказываются и аборигены, чья жизнь всецело интегрирована в природу, подчинена ее циклам. Местные племена отчаянно ищут заступника, находят его в папе Римском, а Католическая церковь и Франциск в их глазах становятся чем‑то вроде глобальной правозащитной организации. В то же время совершенно очевидно, что участники Синода стараются разрешить собственные проблемы. Как Католической церкви не потерять огромный регион? Как сделать так, чтобы обращенные в христианство аборигены могли жить полноценной церковной жизнью?

Синод вынес на суд понтифика три важных предложения. Ни одно из них не стало сенсационным – обо всем этом говорили и писали еще до того, как духовенство съехалось в Ватикан на трехнедельный форум.

Первое предложение ожидаемо касается женатого духовенства. В связи с тем, что христианские общины в отдаленных уголках Амазонии не получают регулярный доступ к Святым Дарам, Синод предлагает папе «утвердить критерии, в соответствии с которыми можно рукополагать в священники достойных и уважаемых мужчин, живущих в законном и стабильном браке». Предполагается, что эти «достойные мужи» получили необходимые подготовку и образование, а ранее были посвящены в диаконы (что было разрешено конституцией Второго ватиканского собора «Lumen gentium»). В заключении Синода говорится, что некоторые участники дискуссии выступили за «более универсальный» подход в этом вопросе.

Второе предложение – рассмотреть вопрос о посвящении в диаконы женщин. Диакон не может совершать мессу или принимать исповедь, но вправе крестить, произносить проповедь и даже с разрешения епископа руководить приходом. В Амазонии женщины и так де‑факто возглавляют многие христианские общины. В 2016 году папа Франциск утвердил специальную комиссию, которая должна была изучить вопрос о женском диаконстве. В частности, рассматривали пример диаконис в раннем христианстве. Однако комиссия так и не пришла к единому мнению относительно того, было ли их диаконство аналогичным мужскому, то есть одной из степеней священства. Синод просит папу и комиссию еще раз хорошенько подумать.

Третье предложение – «ответить на просьбы жителей Амазонии и адаптировать литургию, принять во внимание их мировоззрение, традиции, символы и обряды, воззрения на трансцендентное общество и экологию». Участники Синода отметили, что в Католической церкви сосуществуют 23 обряда, многие из них появились в первые века христианства, когда благую весть пытались адекватно выразить на языках местных культур, например средиземноморских, африканских, малоазиатских.

Консерваторы готовились к Синоду, вооружившись крайней подозрительностью. За три октябрьские недели они, можно сказать, разбились на пессимистов и оптимистов. Пессимисты во всем видят знаки упадка. В синодальном заключении, отмечают они, говорится о «более универсальном» подходе к идее женатого духовенства, следовательно, Амазония – это только начало. Журналисты консервативного сайта National Catholic Register обратили внимание на то, что апостольские увещевания после Синодов обычно пишутся по полгода. А здесь Франциск объявил, что постарается все подготовить до конца года. К чему такая спешка? Не объясняется ли она тем, что все решения уже приняты, женатому духовенству, диаконисам и специальной литургии для аборигенов – быть, а Синод – лишь для отвода глаз? Оптимисты склонны прислушиваться к обрывочным (и часто анонимным) высказываниям в кулуарах Синода о том, что папа Франциск сам не готов предпринимать радикальные шаги и поэтому неоднократно просил собравшихся в Риме представить ему разные точки зрения по спорным вопросам. История комиссии по женскому диаконству – дополнительный аргумент в пользу такого суждения. Критики изображают Франциска либералом‑революционером. Но сам он куда осторожнее и не готов вводить новшества, которые не может надежно утвердить в традиции. Можно сказать, что консерваторы своего добились. Папа все время имеет их в виду.

Ни одна из трех инициатив Синода в любом случае не будет реализована быстро (в Католической церкви быстро в последнее время меняются только финансовый надзор и аудит). «Достойных мужей» нужно найти и подготовить. Многие ли из них успели побывать диаконами? Комиссия по женскому диаконству должна еще раз все изучить и точно еще не раз собраться. Специальную амазонскую литургию надлежит разработать. И каждая попытка ввести какие‑либо новшества будет сопровождаться мощной волной консервативной критики.

Скепсис звучал уже во время Синода, причем некоторые замечания были вполне конструктивными – и говоривших сложно отнести к либеральному или консервативному лагерю. Например, венесуэльский епископ Джонни Эдуардо Рейес обратил внимание на то, что его коллеги, пытаясь разрешить проблему нехватки священников в Амазонии, игнорируют совершенно очевидный факт. Подавляющее большинство католиков живут в странах третьего мира. При этом больше всего священников – в Европе и США. Бывший префект Конгрегации по делам евангелизации народов кардинал Йозеф Томко еще в 2001 году приводил яркий пример: в Южной Индии на 17 млн католиков не хватает духовенства, при этом в одной итальянской епархии можно обнаружить сразу 39 священников из Индии.

Рейес затронул проблему, обсуждение которой возвращает церковь к основам ее миссии. Разумеется, духовенство из стран «третьего мира» едет в Европу или США, потому что там больше платят, шире карьерные перспективы. Но не должна ли церковь, основанная Иисусом и его апостолами, руководствоваться какой‑то другой, отличной от обычной мирской логикой, ставить выше личного комфорта соображения проповеди, евангелизации? Не является ли женатое духовенство при всей разумности такого шага способом отмахнуться от глубокой проблемы, кризиса смыслов внутри церкви?

Ватиканист Джон Аллен, славящийся точными формулировками, написал по этому поводу: «Если бы Католическая церковь была корпорацией Microsoft или Walmart, она бы давно разработала план переброски персонала в те страны, где рынки растут. Но она делает все наоборот. Епархии в Северном полушарии компенсируют нехватку кадров, приглашая священников из стран Южного полушария».

Служба по распределению, вероятно, соответствует евангельскому духу и изначальной идее христианской Церкви. Однако реализация предложения епископа Рейеса может ввергнуть церковь в еще более серьезный кадровый кризис, привести ее на грань рефлексии о своей необходимости, актуальности. «Стань священником – проведешь жизнь в амазонской деревне! » или «Получи образование в Грегорианском университете – и возвращайся в родную Уганду ученым!» – очень плохая реклама профессии.

У консервативных критиков «либерального курса папы», впрочем, нет хороших альтернативных предложений. Они заняли позицию хранителей традиции. Например, бывшего префекта Конгрегации вероучения кардинала Герхарда Мюллера попросили прокомментировать историю с похищением Пачамамы – статуэтки обнаженной беременной женщины, выставленной в Ватикане во время Синода. Статуэтку выловили из Тибра и вернули на место, а папа Франциск на правах хозяина извинялся перед амазонскими аборигенами за этот акт вандализма. Мюллер же, ставший одним из главных рупоров консервативного скепсиса после освобождения от должности, заявил, что Пачамама – идол, и выставлять ее в Риме – оскорбление Бога даже по ветхозаветным критериям.

Голос кардинала Мюллера, не приглашенного на Синод, был тем не менее хорошо слышен в минувшем октябре. Он, в частности, дал интервью Паоло Родари из газеты La Repubblica. Мюллер заявил, что рукоположение «достойных» женатых мужчин – неверный шаг. Священник, по его словам, олицетворяет Христа, и поэтому целибат строго обязателен. «Никакой папа, никакое большинство епископов не может изменить догмат или божественное право, когда им захочется», – сказал Мюллер. Примечательно, что в дни Синода в прессе не раз звучали высказывания авторитетных богословов и иерархов Католической церкви, включая куриальное начальство, которые подчеркивали, что целибат – дисциплинарная норма, а вовсе не догмат.

Как бы то ни было, немецкому кардиналу припомнили, что некогда у него был совсем иной строй мыслей. Британское католическое издание Tablet рассказало о том, как в конце 1980‑х годов Мюллер посещал перуанские Анды, встречался с местными индейцами, наблюдал за их религиозной жизнью. В 1992 году, будучи профессором догматики в Мюнхенском университете, он писал: «Целибат необходим духовенству. Но было бы правильно рукополагать и благочестивых, богословски образованных отцов семейств, причем не только в отдаленных уголках Южной Америки, но и в больших городах… Это не будет противоречить традиции церкви. Потому что традиция не означает, что церковь должна цепляться за прошлое. Она должна смотреть в будущее. Если же церковь настаивает на том, что целибат обязателен во всех случаях, ей нужно объяснить, отчего он так важен, что из‑за него можно пренебрегать даже нехваткой духовенства».

Пожалуй, папа Франциск мог бы использовать эту цитату в своем новом апостольском увещевании. Впрочем, если понтифик займется ватиканским троллингом, это будет не менее революционным, чем рукоположение многодетного и богословски образованного амазонского аборигена.