Сказку о Раме суд сделал былью

Макет храма, который планируют возвести на спорном участке. Фото Reuters

Верховный суд Индии 9 ноября принял историческое решение по спорному участку в Айодхье (штат Уттар‑Прадеш), где, по мнению многих индусов, находится джанмастхан – место рождения главного героя древнеиндийской поэмы «Рамаяна» Рамы. Во времена исламского завоевания Индостана там была построена мечеть, известная как Бабри Масджид (мечеть Бабура), названная в честь основателя империи Великих Моголов. Она была разрушена в 1992 году толпой кар‑севаков (индусских активистов) с целью построить на ней храм Рамы. Тяжба длилась почти 30 лет. Спор часто приводил к столкновениям и кровопролитию как в самой Айодхье, так и по всей стране. Суд постановил передать участок государству, которое в ближайшие три месяца назначит траст, ответственный за строительство храма Рамы. Доцент Московского государственного лингвистического университета, приглашенный лектор университетов Файзабада (Айодхья), Лакнау и Горакхпура (Уттар‑Прадеш, Индия) Максим ДЕМЧЕНКО растолковал журналисту Алексею БЕЛОВУ подробности и подспудные смыслы этого запутанного дела.

– Максим Борисович, насколько обоснованны претензии индуистов на эту землю и при каких обстоятельствах там появилась мечеть?

– Айодхья стала местом массового паломничества почитателей Рамы примерно в XI–XII веках. Археологам не удалось ни доказать, ни опровергнуть факт идентичности этого топонима столице царства Рамы и его династии, упомянутой в «Рамаяне», так что, согласно постановлению Верховного суда от 9 ноября (зачитанному, но еще не опубликованному официально), он остается предметом веры индусов, что также следует принимать во внимание. Особую популярность Айодхья приобрела после того, как поэт Госвами Тулсидас написал в XVI веке свою версию эпоса на народном языке авадхи (первоначально «Рамаяна» была написана на санскрите, которым в Средние века владели только высшие слои индийского общества, так что история стала практически недоступна простым людям). Уже в самом начале «Рамачаритманасы» (именно так назвал свою поэму Тулсидас) поэт прославляет Айодхью как место рождения Рамы и даже сообщает, что начинает работу над произведением именно в этом городе. Сам поэт был представителем движения рамаитской бхакти (веры в бога Раму), основанного двумя веками ранее известным учителем и проповедником из Варанаси Раманандой и позднее оформившегося как самостоятельная религиозно‑философская школа рамананда‑сампрадая. С точки зрения рамаитов Рама – не просто одно из воплощений бога Вишну, как верит большинство индусов, а самостоятельное верховное божество, по сравнению с которым даже творец Брахма, хранитель Вишну и разрушитель Шива играют второстепенные роли. Уже с момента своего зарождения почитатели Рамы предпринимали попытки возвращения индийских мусульман назад в индуизм. Сам Рамананда, по преданию, стал духовным наставником поэта мусульманского происхождения Кабира, который в своих популярных в народе песнях прославлял «Раму и Рахима» (Рахим – «милосердный», одно из определений Аллаха. – «НГР») как одного и того же Всевышнего. Неудивительно, что один из генералов армии Бабура Мир Баки в 1528 году именно в Айодхье построил мечеть с целью сломить дух сопротивления индусов, показав, что город, считавшийся столицей Рамы, стал теперь мусульманским. Неизвестно, считалось ли уже тогда это место джанмастханом. Первые упоминания об этом относятся лишь к XIX веку и встречаются в британских колониальных источниках. Однако мы точно знаем, что начиная с 1717 года на территории Бабри Масджид отправлялся параллельный культ Рамы и его супруги Ситы. Впервые конфликт между индусами и мусульманами на территории комплекса произошел в 1853 году, после чего вплоть до настоящего момента столкновения и перемирия постоянно сменяли друг друга.

Ответить на вопрос об обоснованности претензий индуистской или мусульманской сторон на спорный участок не представляется возможным, так как индийское законодательство располагает достаточно многозначными критериями оценки прав собственности на землю. Поскольку обсуждаемый вердикт Верховного суда перекрывает и отменяет все ранее принятые постановления, на данный момент он является единственным авторитетным заключением по нему. В течение последнего десятилетия адвокаты с индуистской стороны видели свою цель в том, чтобы доказать факт постройки мечети Бабура поверх более раннего храма. Даже если этот храм и не был храмом Рамы, нахождение его фрагментов подтверждало бы два тезиса: во‑первых, участок ранее принадлежал индусам и, во‑вторых, мечеть Бабура не могла считаться мечетью в полном смысле слова, так как, согласно шариату, мечеть нельзя строить на месте «языческого» храма (это правило, однако, неоднократно нарушалось моголами и патханами). В 2003 году специалисты из Archaeological Survey of India действительно обнаружили под фундаментом мечети скульптурные изображения божеств (индуистских или джайнских) и колонны здания, стоявшего там ранее. Эти находки во многом и определили последующее решение Аллахабадского суда от 30 сентября 2010 года, разделившего джанмастхан на три сектора: один отошел самому Раме (то есть, по сути, индуистской стороне, представленной Хинду Маха Сабхой), второй – нирмохи‑акхаре (ветви школы Рамананды, представленной отшельниками‑садху, славящимися владением традиционных боевых искусств), а третий – суннитскому вакфу (то есть мусульманской стороне). Экспертом на процессе выступил один из видных лидеров рамананда‑сампрадаи Джагадгуру Рамбхадрачарья из Читракута (Уттар‑Прадеш), который представил суду серию двустиший, якобы также принадлежащих перу Тулсидаса, но ранее неизвестных, описывающих разрушение Миром Баки именно храма Рамы в Айодхье. Подлинность текстов установить не удалось, однако они также были приобщены к материалам дела.

Интересно отметить, что в процессе принимала участие и четвертая сторона – мусульмане‑шииты, которые в 1855 году в похожем конфликте между мусульманами‑суннитами и рамананди встали на защиту последних. Сунниты выдвинули претензию, что другой крупный храм в Айодхье, Хануман Гархи, принадлежавший еще одной ветви школы Рамананды, нирвани‑акхаре, был построен на территории разрушенной мечети. Устад Гулям Хуссейн с полусотней последователей ворвался на территорию храма и попытался установить над ним контроль. Последний шиитский наваб (правитель Авадха) Ваджид Али Шах предоставил садху, жившим в храме, военное подкрепление, с помощью которого они и отбили атаку. Символично, что оглашение решения от 9 ноября с.г. началось с постановления о разрешении спора между шиитами и суннитами, утратившими право на спорный участок.

– Как возникла ситуация, в итоге развития которой мечеть снесли?

– В декабре 1949 года в мечети Бабура неожиданно появились скульптурные изображения Ситы и Рамы, внесенные туда, как потом выяснилось, одним из индуистских пандитов (жрецов). В индуистской же среде это явление было воспринято как чудо и напоминание свыше о том, что здесь некогда родился Рама и, следовательно, мечети тут не место. Опасаясь столкновений, власти закрыли Бабри Масджид, объявив участок спорным. Мусульманская сторона неоднократно пыталась вернуть мечеть в свою собственность, организовывая митинги и подавая иски в суды, однако безуспешно. В 1986 году Окружной суд принял решение открыть ворота Бабри Масджид и позволить и индуистам, и мусульманам поклоняться на спорном участке, что вызвало очередную волну протестов со стороны мусульман, чья вера не позволяла им молиться вместе с представителями других религий. Любопытно, что в 1987 году киностудия братьев Сагаров выпустила в прокат сериал «Рамаяна», транслировавшийся по индийскому телевидению более года. Фильм оказал сильнейшее пропагандистское влияние на индуистское общество, вызвав эйфорию и ощущение необходимости в кратчайшие сроки превратить мечеть Бабура в храм Рамы. По моим собственным наблюдениям, этот же сериал транслировался на улицах Айодхьи и перед судебным процессом этого года: передвижные экраны были установлены на железнодорожных и автовокзалах и даже на проезжей части. В 1989 году индуистская организация Вишва Хинду Паришад инициировала движение за постройку храма Рамы на территории мечети Бабура, заложив первый его камень на прилегающем к ней участку. Год спустя председатель ныне правящей партии BJP Лал Кришна Адвани возглавил общеиндийский автопробег («Ратха‑ятру») в поддержку храма, за что 23 октября был арестован, а через неделю, 30 октября, полиция штата Уттар‑Прадеш устроила массовую расправу над участниками мероприятия. Погибли десятки людей, причем их тела были сброшены в священную для почитателей Рамы реку Сараю. Эти события и послужили сигналом к действию. С июля 1992 года активисты Вишва Хинду Паришад и ее молодежного крыла Хануман Дал начали планировать так называемую «кар‑севу», поход на Айодхью. Тысячи активистов стали стекаться в священный город для проведения, как было официально заявлено, мирной акции. Ежедневно проводились чтения «Рамачаритманасы» и показы сериала «Рамаяна», что подогревало решительный настрой кар‑севаков. Собравшись в Айодхье 6 декабря 1992 года, они прорвали полицейское оцепление и разрушили Бабри Масджид.

– Правда ли, что мусульманам предлагалось компромиссное решение – мечеть неподалеку от храма Рамы, но было отвергнуто ими?

– Как я уже сказал ранее, по решению Аллахабадского суда от 30 сентября 2010 года одна треть спорного участка отходила суннитскому вакфу, который теоретически мог построить на ней мечеть. Предполагалось, что решение действительно станет компромиссом, однако в реальности оно стало предметом серьезных споров и разногласий. В начале этого года была создана коллегия медиаторов, призванных разрешить диспут путем переговоров. В нее вошли популярный индуистский лидер Шри Шри Рави Шанкар (основатель организации The Art of Living, действующей и в России), бывший судья Калифулла и адвокат Шрирам Панчу. Шри Шри Рави Шанкар выступил с предложением полностью передать джанмастхан индуистской стороне, а вакфу предоставить для строительства мечети другой участок в Айодхье или столице штата Лакнау. В интервью газете Economic Times от 9 марта 2019 года он заявил, что предпочел бы внесудебное решение конфликта. Впрочем, его усилия не прошли даром: финальный вердикт Верховного суда предполагает, что в Айодхье будут построены и храм Рамы, и мечеть, но на разных площадках.

– Много ли в городе мусульман?

– Последняя перепись населения, проводившаяся в округе Фаизабада (административный центр, городом‑спутником которого и является Айодхья) в 2011 году, показала, что из более чем двухмиллионного населения мусульмане составляют примерно 15%. Большая их часть проживает в самом Фаизабаде. Из Айодхьи многие мусульманские семьи предпочли уехать в середине 1990‑х годов. В Айодхье есть несколько небольших мечетей, каждая из которых способна вместить примерно 20–30 молящихся, действуют мусульманские школы.

– Можно ли увязать решение суда и вообще всю историю с чрезвычайной популяризацией культа Рамы?

– Скорее наоборот, популяризация культа Рамы в XX веке стала результатом борьбы индусов за джанмастхан. Для того чтобы завоевать поддержку общества в деле осуществления проекта, индуистские организации предприняли огромные усилия по распространению Рама‑бхакти и «Рамаяны» не только в самой Индии, но и в диаспоре за рубежом. Так, будучи в командировке на Маврикии, я выяснил, что все предыдущие десятилетия гуру и проповедники, приезжавшие из Индии, бесплатно распространяли экземпляры «Рамачаритманасы» среди индуистского населения острова. И в Айодхье, и на Маврикии действуют центры «Рамаяны», в которых ведется научно‑исследовательская работа и проводятся культурные программы. Например, в центре Тулси Смарак Бхаван в Айодхье 365 дней в году показывается рамлила, народная театральная постановка по мотивам эпоса. Темы моих собственных лекций в Университете Фаизабада связаны с культом Рамы, так что приглашение отдельных зарубежных специалистов, занимающихся этими вопросами, также можно связать с обсуждаемым процессом.

– Можно ли говорить о рамаизме как о общеиндуистском националистическом тренде?

– Прежде всего нужно разобраться с понятиями: «рамаизм» и «культ Рамы»; «национализм» и «коммунализм» . Рамаизм – это конкретное направление индуистской религии (еще точнее, вайшнавской. Кстати, в России вайшнавами являются члены Международного общества сознания Кришны), представленное рамананда‑сампрадаей. Культ Рамы – понятие более широкое: так или иначе его почитают почти все индусы. Рамаизма придерживается сравнительно небольшой (по индийским меркам) сегмент общества. Большинство рамананди и симпатизирующих им мирян проживают в хиндиязычных регионах Северной Индии (Уттар‑Прадеш и Мадхья‑Прадеш). В отличие от кришнаизма он никогда не выходил за пределы ареала своего распространения, тем более на международную арену. Почитание Рамы, а иногда и критическое отношение к его образу, что тоже говорит о его актуальности и популярности, безусловно, явление общеиндийское. По своему опыту могу сказать, что почти все мои лекции перед индийскими студентами заканчиваются вопросами о том, что я как иностранный исследователь думаю о тех или иных эпизодах «Рамаяны», особенно вызывающих претензии светской молодежи (например, об изгнании беременной Ситы Рамой в финале поэмы – горячим спорам по этому вопросу регулярно посвящаются ток‑шоу на индийских телеканалах). Далее, об индийском национализме говорить сложно потому, что само это понятие воспринимается индийцами иначе, чем на Западе и в России. Для индийца «национализм» – скорее синоним нашего «патриотизма», нечто принципиально положительное. Это стремление сохранить целостность государства, его религию и культуру, в том числе и от западного влияния. Националистами в этом смысле были и такие прогрессивные (с точки зрения западных исследователей) деятели, как Вивекананда и Ганди. С другой стороны, существует понятие «коммунализм», которое означает стремление создать в Индии исключительно индуистское общество в том же смысле, в котором Пакистан после отделения от Индии стал исламским, подчас за счет подавления прав и свобод других религиозных меньшинств. Ситуация довольно запутана, потому что образ Рамы используют и националисты (в вышеуказанном значении), и коммуналисты, причем в некоторых сегментах эти два движения пересекаются. Искаженное восприятие политической жизни Индии среди российских читателей во многом связано с этими терминологическими несоответствиями, а также с нашими собственными представлениями о том, какими должны быть «консерваторы», а какими «либералы». Достаточно привести такой пример: когда в 2018 году шли дебаты об уголовном преследовании за гомосексуальность (согласно статье 377 УК Индийской Республики), за его отмену выступали преимущественно представители сил, которые определяют себя как «традиционалистские», «консервативные» и «проиндуистские» (хиндутва). Так что я бы определил рост популярности рамаизма просто как общеиндийский тренд, не ограничивая его ярлыком «националистический».

– «Рамараджья и марксизм» – так называлась книга одного из крупнейших деятелей ортодоксального индуизма Свами Карпатри (1907–1982). Ее основная идея: царство Рамы и есть подлинный коммунизм. Можно ли рассматривать эту концепцию как один из серьезных политических проектов?

– Как раз наоборот, Свами Карпатри был противником социалистических и коммунистических идей. В книге «Рамараджья и марксизм», до сих пор переиздаваемой на хинди, он противопоставляет монархический, варновый (классовый) строй, описанный в «Рамаяне» Валмики и, по его мнению, соответствующий индуистскому учению, секулярному социализму, пришедшему в Индию с Запада. В этом он придерживается мнения, диаметрально противоположного мнениям двух своих оппонентов – Махатмы Ганди и рамаитского гуру‑эгалитариста Бхагавадачарьи (1880–1977). Именно Ганди (а вслед за ним и советские ученые и популяризаторы) видел в государстве всеобщего счастья времен Рамы предвосхищение социалистического общества. Бхагавадачарья же, согласно его собственной автобиографии на хинди, однажды вступил в открытый конфликт с Карпатри по вопросу социальной справедливости. Я не считаю, что Рамараджья рассматривалась кем бы то ни было как политическая перспектива. Скорее как вдохновение сначала на пути к независимости от колониального господства, а затем в процессе построения новой, свободной Индии.

– Связаны ли ситуация в Айодхье и ликвидация Кашмира? Возможно, это проявления одной тенденции?

– Кашмир не был «ликвидирован», был изменен его статус в целях лучшей интеграции в Индийскую Республику, а также отказа Пакистану в каких бы то ни было правах на «спорные территории». Решение по делу о джанмастхане в Айодхье и по статусу Кашмира объединяет то, что они приняты во время полномочий Нарендры Моди и партии BJP. И то, и другое воспринимается сторонниками действующей власти как ее успехи, которые в будущем благоприятно скажутся на индуистском населении страны.