Коронавирусная реформация

Выживание церквей теперь зависит от умения найти технологичные способы сбора пожертвований. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Никогда еще мир так не был насыщен культурными и религиозными событиями, как во время пандемии коронавируса. До 4 млрд человек в мире оказались затронуты строгим карантином или той или иной формой самоизоляции. Эпидемия электронной доступности и открытости захватила социальные сети и гаджеты. Можно онлайн посетить почти все самые великие музеи мира, послушать самых лучших оперных певцов, увидеть театральные спектакли и т.п. Мир превратился в реалити-шоу, пушкинский «пир во время чумы».

Если культурная сфера во многом была уже готова к жизни на карантине, в виртуальном пространстве, то религия оказалась в сложном положении. Одна из основ практически любой веры – совместные молитвы или медитации (даже вокруг индийских йогов или православных отшельников все равно собираются люди). Они оказались под запретом. Сомнению подвергнуты многие чудесные моменты в жизни верующих: спасающая сила молитвы в храме или проповеди пастора в доме молитвы, целительная сила икон, святого причастия, мощей. Как бы ни объясняли богословы, все это вдруг оказалось вполне мирским, приземленным намного в большей степени, чем это казалось раньше. А что же осталось?

Произошла новая реформация. Церковная жизнь радикально меняется на глазах и, как говорится, никогда уже не будет прежней. Возможно, это та часть жизни человечества, которую события вокруг коронавируса изменят больше всего.

Онлайн-церкви стали обычным явлением. В большей степени к этой форме служения оказались готовы протестантские деноминации, особенно пятидесятники. Евангельские мегацеркви в тысячу и более человек в России и по всему миру давно транслируют проповеди пасторов в интернете для групп людей и одиночек, которые живут далеко или же не могут или даже не хотят пока посещать служения. В московской церкви «Благая Весть» аудитория виртуальной церкви превышает количество верующих «в реале» и составляет до 15 тыс. человек. Однако для православных слушать службу и молиться по трансляции, конечно, намного больший переворот в сознании, чем для евангеликов. К этому призвал сам патриарх Кирилл, он благословил в данных условиях «подвиг неотлучного пребывания в своих жилищах». Рабочая группа РПЦ по противодействию пандемии еще 26 марта заявила, что церковь готова обеспечить людей онлайн-трансляциями. Востребованными сразу стали священники, умеющие выступать в YouTube, которые уже часами сидели в соцсетях, отвечая на вопросы верующих (как в публичных проектах, так и в своих личных аккаунтах).

Онлайн-поминание набирает обороты и становится одним из трендов. Духовенство в комментариях под своими постами собирает имена людей, которых надо помянуть на службе за здравие или за упокой. Электронные записки для литургии стали реальностью даже для самых консервативных православных верующих, отрицавших виртуальную реальность.

Онлайн-исповедь признана в качестве одной из вполне благодатных форм этого таинства. Еще десять лет назад ревнители православия могли возмущаться тем, как католики принимают исповедь по телефону. Теперь о возможности покаяния посредством гаджетов заявили глава Отдела внешних церковных связей митрополит Иларион (Алфеев), ряд известных священников, к примеру, протоиерей Игорь Фомин, настоятель храма Святого князя Александра Невского при МГИМО и глава Комиссии по миссионерству и катехизации Москвы.

В процессе складывания новых отношений религиозных организаций и верующих появился эффект «малого стада» в глобальной церкви. Кажется, что в соцсетях аудитория очень размыта и очень велика, но это не так. Часть духовенства сразу поняла, что необходимо формировать целевые группы, желательно небольшие, по существу, свою стратегию smm-продвижения, чтобы достичь нужных людей, а не вообще всех и одновременно никого. Помимо этого стоит ожидать бума малых групп и в рамках РПЦ. Пятидесятники, представленные Российским объединенным союзом христиан веры евангельской (глава – Сергей Ряховский), и баптисты, а именно Союз евангельских христиан-баптистов (глава – Петр Мицкевич), почти сразу вслед за введением режима самоизоляции заявили о необходимости продолжать совершать служения в домашних группах. Эти маленькие реальные общины составляют в протестантской среде одну большую онлайн-церковь. Как отметил настоятель храма Святых Петра и Павла в Гонконге протоиерей Дионисий Поздняев, «маленькие приходы в целом будут способствовать большей устойчивости всей Церкви». «Думаю, для нас сегодня очевидно, что время количества, масштабности, величины и мощи – ушло, возможно, бесповоротно», – подытожил священнослужитель.

Онлайн-пожертвования с точки зрения формирования своей аудитории также могут быть хорошей основой финансового благополучия церквей и не приведут к краху прихода во главе с настоятелями, имеющими доступ к ящику для сбора денег. В Европе и США давно принято оплачивать пожертвование банковской картой – как у католиков, так и у протестантов. В больших евангельских церквах и в России уже в самом доме молитвы стоят специальные банкоматы, предназначенные только для пожертвований одной кнопкой. В РПЦ эта система стала развиваться благодаря сборам средств на благотворительность, часть пожертвований перешла в электронный вид. У православных верующих, как правило, нет обязанности поддерживать свой приход, тогда как протестанты и католики в той или иной степени считают, что должны давать средства своей церкви. Тем не менее многие епископы в российских регионах отменили налоги, собираемые со своих приходов.

Происходит исчезновение церковного института как самодовлеющего объекта, он появляется только по умолчанию, по необходимости. Но это совсем не «революция мирян», а скорее конкретных пастырей со своим неформальным подходом к жизни и миссии. Ближе всего священник, который пробуждает (как Дмитрий Смирнов или Андрей Ткачев), помогает (архиепископ Пантелеимон (Шатов), глава социального отдела РПЦ, или масса простых отзывчивых батюшек), успокаивает (Алексий Уминский или Артемий Владимиров).

Последствия коронакризиса постепенно создают из религиозных деятелей социальных защитников. Помимо богослужебной это самая естественная роль для религии в период экономического кризиса. Общественно-политическая позиция РПЦ последние годы уже шла вразрез с линией власти. Критиковалась политика правительства за растущий разрыв между бедными и богатыми (митрополит Иларион), пенсионная реформа (протоиерей Дмитрий Смирнов). С начала пандемии популярный православный портал публикует возмущенные заявления врачей о нехватке защитных средств и медицинского оборудования. Стремительно разоряющийся средний класс, армия безработных и мелких предпринимателей являются потенциальной паствой РПЦ и других конфессий. Они нуждаются в духовной и социальной поддержке со стороны церквей. Порвут ли потребности миссии связи церковного начальства с вороватыми мэрами и хамоватыми губернаторами? Каждый решит этот вопрос по-своему и получит соответствующий результат.

Однако жизнь и миссия церкви будут зависеть не от епископов, а от рядовых священников. Их реакция на происходящее, судя по социальным сетям, по публичным выступлениям, вполне здравая. В смысле живого восприятия характерно эмоциональное высказывание (в чем-то, возможно, некорректное и неправильное) в соцсетях врача-реаниматолога по профессии иеромонаха Феодорита (Сеньчукова). Он отметил: «Продление «карантикул» до 30 апреля – хана среднему и мелкому бизнесу. Формируется экономическая модель олигархической экономики, которая совмещает в себе все пороки как социалистической, так и капиталистической модели… Государство вновь показывает свою антихристианскую сущность. Ограничение возможности ходить в храмы в самые главные для христиан… а почему собачникам послабление? Значит, собака для наших властей важнее, чем духовные потребности человека. То есть наши власти – античеловечны… Дело не в том, куда пускают лично меня. Дело в том, что запрещены перемещения по городу, а храм не относится (по мнению властей) к жизнеобеспечивающим потребностям».

Во время пандемии РПЦ критиковали то за неповиновение, ведущее к потенциальному массовому заражению людей, то, наоборот, за абсолютную лояльность государству и готовность отменить «всю церковную жизнь» в Великий пост и на Пасху. Факт в том, что РПЦ довольно быстро пошла навстречу людям, как бы это болезненно ни было для клириков и активных прихожан, которым также тяжело без богослужений. Лишь один священнослужитель высказался за полное «физическое закрытие» храмов (игумен Петр Мещеринов). Лишь единицы игнорируют запреты властей и санитарные нормы, введенные властями, в обиде на то, что храмы поставили ниже магазинов и аптек, да и ниже многих театров, где труппы собираются и показывают спектакли онлайн. Именно категоричность властей (в Санкт-Петербурге, Ханты-Мансийском округе и ряде других регионов), потребовавших, по сути, закрыть доступ в «культовые сооружения», привела к конфликту. Юридическая служба РПЦ, в частности, обвинила губернатора Северной столицы Александра Беглова в превышении полномочий и нарушении свободы совести (да и Югорская епархия отказалась закрывать храмы). Власти должны были в согласовании с религиозными организациями предусмотреть и единичное посещение храмов людьми, и визиты священников к людям, находящимся в самоизоляции. Епископ Орский и Гайский Ириней (Тафуня), к примеру, указал, что больных могут посещать только он сам и два иеромонаха.

Действия властей не учитывают реальную силу религии в современном обществе. Чиновникам до сих пор кажется, что можно просто закрыть храм, и проблемы не будет. Однако именно сейчас рушится прежняя социология религии и прошлые методы и инструменты подсчета верующих и в целом влияния религии, отдельных церквей. РПЦ и сама себя оценивает по-старому, поэтому периодически вынуждена оправдываться за посещаемость богослужений на те или иные праздники, проценты поддерживающих авторитет церкви и т.д. На деле религия давно существует в нескольких пространствах, в реальности и онлайн. Уходит то, что называлось религией в частной жизни, «верой в душе». Религия активного гражданина стала новым креативным смыслом жизни человечества, болезни и вирусы которого, как и претензии к церкви, из века в век остаются одними и теми же.