Куда заведет РПЦ тактика тихого саботажа

Фото Reuters

Иными словами, митрополит мягко намекает церковному руководству, что кроме признания или непризнания останков мощами святых у церкви, оказывается, есть еще «третий путь». А именно – «да» и «нет» не говорить и оставить вопрос на личное усмотрение верующих. А также официально заявить, что почитание святых царственных страстотерпцев возможно и без признания останков/почитания мощей.

Митрополит Евгений, к слову, так и не дал понять, что думает по поводу подлинности останков лично он. Тем, кто заинтересован в вопросе, владыка посоветовал посмотреть документальный фильм «Екатеринбургские останки»: «за» и «против». «Зритель может сопоставить позиции, оценить аргументы всех сторон. Это касается и обычных верующих, и тех, кто будет участвовать в Архиерейском соборе», – сказал Кульберг.

Фильм, снятый Екатеринбургской епархией и рекомендованный митрополитом, надо сказать, отличается от всей продукции, которая ранее выпускалась в церковной среде на эту тему, а также от сериала, выпущенного по результатам следствия Российским военно-историческим обществом («Цареубийство. Следствие длиною в век», 2019). В нем впервые опрошены как сторонники подлинности мощей, так и скептики (до этого все кинематографисты, как водится, опрашивали только одну из сторон). Причем все приводят свои аргументы, у всех своя правда. Понятно, что ничего не понятно – вот основная его идея.

Митрополит Евгений уже не в первый раз выделяется тем, что на фоне острой публичной конфронтации встает на позицию «непредрешенчества» и свободы выбора для каждого (весьма либеральная позиция, притом что Кульберг имеет репутацию церковного консерватора). То же было и в прошлом году, во время эпидемии ковида, когда назревал конфликт между екатеринбургскими властями и участниками Царского крестного хода. Митрополит не мог пойти на открытый конфликт с губернатором, не согласовавшим шествие из-за эпидемической ситуации, – но также не мог отменить крестный ход, что возмутило бы почитателей святых царственных страстотерпцев. В результате митрополит возглавил крестный ход, но предложил каждому отправиться туда, «куда влечет его сердце», и подчеркнул, что желающие могут со спокойной совестью отправиться домой.

Тот же метод Кульберг применил и в недавно отшумевшей дискуссии о QR-кодах. Тогда он ловко дистанцировался как от радикальных «антиваксеров», так и от сторонников всеобщей вакцинации и скорейшего внедрения кодов, заявив, что был бы рад внедрению контрольной системы, если бы она была «научно обоснованной».

Возможно, и на этот раз подход Евгения окажется выигрышным. Да, разговоры об «екатеринбургских останках» ежегодно активизируются в церковной среде с приближением Царских дней в Екатеринбурге, и вряд ли по этой теме можно сказать что-то новое. Однако сейчас – ситуация особенная. Дело в том, что священноначалие РПЦ демонстративно «подвесило» вопрос. Если до 2021 года церковь как бы ожидала результатов официального следствия, то теперь ожидание и вовсе ничем не ограничено. Государственное следствие официально завершено, и с точки зрения светской власти – вопрос решен. А церковь вроде как выводов следствия не оспаривает – но и с признанием их не торопится.

В этом – одна из черт правления патриарха Кирилла. Похожий прием мы видели и в кейсе «полузапрещенного» протодиакона Андрея Кураева, и в кейсе «Феофаниевского собора» УПЦ. Всегда находится какая-то лазейка в церковном праве, позволяющая патриархии сохранить поле для маневра и в отдаленной перспективе все «переиграть».

Так, Архиерейский собор, который, судя по заявлениям официальных церковных спикеров, должен был бы разрешить вопрос об останках, уже дважды переносился (первый раз – с ноября 2021 на май 2022 года из-за ковида, второй раз – с мая 2022-го на неопределенный срок из-за «международной обстановки»). Иными словами, на место открытой конфронтации между церковным руководством и следствием, существовавшей при патриархе Алексии II, пришла техника мягкого саботажа.

Трудно судить, в какой степени такая техника обусловлена религиозной значимостью вопроса (то есть трепетным отношением высшего церковного руководства к царственным страстотерпцам), а в какой – политическими соображениями (то есть банальным страхом «как бы чего не вышло»).

Очевидно, что применительно к каждому архиерею доли первого и второго могут различаться. Сам патриарх Кирилл в последние годы не делал никаких публичных высказываний по вопросу. Последний раз он выступал на эту тему в 2017 году на конференции в Сретенском монастыре и подчеркивал, что для него лично вопрос остается «открытым».

Что касается остального высшего епископата, то до недавнего времени в публичном пространстве звучали лишь два «митрополичьих» голоса – бывшего председателя Отдела внешних церковных связей Илариона (Алфеева) и председателя Патриаршей комиссии «по изучению результатов расследования…» Тихона (Шевкунова). Оба многократно заявляли, что выводы следствия вполне убедительны, и лично для них никаких сомнений в подлинности мощей быть не может. И для того, и для другого их позиция вполне согласовывается с имиджем. Интеллигентный, ученый митрополит Иларион настаивает, что необходимо доверять науке, ведь проведено столько экспертиз, а патриот и государственник Тихон повторяет, что необходимо доверять государству, – ведь следствие было «прозрачным» и «открытым». Их позиция по останкам, к слову, рифмуется с их позицией по QR-кодам и прочим ограничительным мерам периода пандемии. Иларион тогда говорил, что нужно доверять медицине, а Тихон – что нужно доверять государственной медицине и слушаться Роспотребнадзора.

Отождествлять позицию Илариона и Тихона с позицией патриарха не стоит. Дело не только в давней неприязни «никодимовцев» и «питиримовцев», хотя и это тоже не стоит сбрасывать со счетов (патриарх, как известно, – ученик митрополита Никодима (Ротова), а Иларион и Тихон – выдвиженцы митрополита Питирима (Нечаева), а это два разных церковных «клана» и две очень разные церковно-управленческие традиции). Патриарх, очевидно, вынужден лавировать между различными церковными группировками ради «мира церковного», сиречь стабильности в РПЦ. И здесь позиция Илариона и Тихона, – конечно, источник проблем. Потому что она провоцирует «несогласных» на конфронтацию с церковной властью.

Собственно, это мы и наблюдали начиная с 2015 года, – с тех пор как было открыто так называемое второе следствие. Чем чаще на патриархийных ресурсах появлялась информация, однозначно свидетельствующая в пользу подлинности останков, тем больше появлялось «альтернативных» версий ученых и материалов о фальсификациях и ошибках в работе государственных органов. Чем чаще сторонники признания объявляли своих оппонентов в отсутствии образования и некомпетентности, тем больше ученых выступало с критикой следствия (самый резонансный случай – сборник «Екатеринбургские останки. Независимые исследования», выпущенный в 2018 году в Петербурге). По сути, новое следствие, призванное, по замыслу, успокоить «православную общественность», только еще больше возбудило ее. Число открытых писем на имя патриарха с критикой результатов следствия, блуждающих по Сети, продолжает увеличиваться.

До сих пор патриархия сдерживала конфликт тем, что откладывала рассмотрение вопроса на Архиерейском соборе. Но очевидно, что ситуация неустойчива и такое положение не может быть вечным – Архиерейский собор все-таки придется собрать, и выдумывать «невинные» поводы для его переноса не так уж просто. И здесь, конечно, решение, озвученное митрополитом Евгением, может стать вариантом выхода. Тем более что в отношении митрополита Илариона дорога уже «сделала поворот», и довольно крутой.