Епископы в осаде

Председатель Синодального миссионерского отдела епископ Евфимий (Моисеев) почувствовал на себе всю силу недовольства «сысоевцев». Фото РИА Новости

Административная реформа патриарха Кирилла, при всей ее мягкости и «подспудности», радикально изменила внутреннюю жизнь в РПЦ. Что характерно, о реформе как таковой фактически не объявлялось. Процесс дробления епархий и увеличения количества архиереев происходил постепенно, начиная с 2011 года. За 15 лет патриарху удалось увеличить число епископов более чем вдвое: от 200 в 2009 году до 402 на январь 2024 года, и процесс назначения новых – продолжается.

Впервые факт проведения реформы был публично признан патриархом только в декабре 2021 года, на собрании Московской городской епархии, при объявлении о дроблении одной из крупнейших епархий – Крутицкой и Коломенской (границы которой совпадали с границами Московской области). Мотив патриарха, насколько можно судить по его публичным выступлениям, был в каком-то смысле романтическим и тесно связан с памятью о его учителе, митрополите Ленинградском и Новгородском Никодиме (Ротове). Увеличивая число архиереев, патриарх как будто стремился сделать их ближе к людям, сократить дистанцию между епископом и верующими.

Для Кирилла, выросшего в церковной среде и отчасти заставшего носителей дореволюционной церковной традиции, демократизм и доступность митрополита Никодима были поистине революционным явлением, одним из главных впечатлений его молодости. В 2019 году на вечере памяти Ротова патриарх рассказывал о том новом образе архиерея, который продемонстрировал ему его учитель: «Встретившись с владыкой, я был поражен его простотой. Я волновался, не понимал, как буду разговаривать с митрополитом: привык на колени вставать перед владыками, а тут – беседа… но с первых же фраз понял, что разговаривать с ним просто. Он как-то умел «отодвинуть» свою должность, свое высокое положение в разговорах с людьми, которые находились на другой ступени. Со мной, молодым человеком, только вступающим в самостоятельную жизнь, он разговаривал на равных. В нем не было панибратства, но интонации были такие, что просто вводили в откровенный, сердечный, спокойный человеческий разговор».

Однако реальность, которая возникла в результате архиерейской реформы патриарха Кирилла, оказалась несколько иной. Авторитет иерархии в современном обществе, по-видимому, находится на самом низком уровне за всю историю страны. Поэтому в современной РПЦ сокращение дистанции между архиереем и паствой чаще приводит к конфликтам, нежели к «спокойному человеческому разговору».

2024 год еще не закончен, но для РПЦ он уже отмечен как минимум четырьмя эпизодами публичных выступлений мирян и рядового духовенства против епископов. В каждом случае в конфликте присутствует финансовая составляющая: протестующие возмущены, что у них «отнимают» здания и финансирование. Впрочем, ясно, что не это главное. И каждый конфликт – не столько за финансы и имущество, сколько за власть в церкви.

География протестов против архиереев обширна. Еще в конце 2023 года взбунтовался Суздаль: руководство местной православной гимназии подало в суд на митрополита Владимирского и Суздальского Тихона (Емельянова). Конфликт возник в связи с вопросом финансирования учебного заведения (подробнее в «НГР» от 07.08.24). Разбирательство продолжается до сих пор.

5 июня с.г. случился второй эпизод, на этот раз в Казанской епархии. Во время научно-богословской конференции «Духовничество и псевдостарчество» московский «сектовед» Александр Дворкин обвинил ряд архиереев РПЦ в том, что они «закрывают глаза» на деятельность «псевдостарцев» в обмен на денежные подношения. 

Было выдвинуто обвинение в адрес на момент доклада отсутствующего митрополита Казанского и Татарстанского Кирилла (Наконечного), который якобы попустительствует деятельности «коммерческой секты» запрещенного священника Владимира Головина из города Болгара. В реальности Головин был лишен сана еще до назначения Кирилла на Казанскую кафедру (2020) на основании решения церковного суда Чистопольской епархии от 14 февраля 2019 года, и никаких рычагов воздействия на него митрополит Казанский не имеет. Также были высказаны предположения о подобной ситуации в отношении бывшего схиигумена Сергия (Романова), апогей деятельности которого пришелся на архиерейство Наконечного в Екатеринбурге. Помимо этого, Дворкин потребовал от священноначалия вынести оценку деятельности протоиерея Андрея Ткачева, в которой он также усмотрел признаки «псевдостарчества» (подробнее в «НГР» от 21.06.24). На выпады в отношении Ткачева публично ответили заместитель управделами Московской патриархии архиепископ Савва (Тутунов) и председатель Синодального миссионерского отдела (СМО) епископ Евфимий (Моисеев). В ответ сторонники Дворкина из Российской ассоциации центров изучения религий и сект (РАЦИРС) начали публичные дебаты со священноначалием. Конфликт удалось нейтрализовать, формально Дворкин отделался обвинениями в некомпетентности, однако туры «сектоведа» по епархиям, видимо, будут теперь сокращены или прекращены. А «благонадежность» РАЦИРС как экспертного сообщества в глазах церковного руководства теперь под еще большим вопросом, чем ранее. В данном случае руководство РПЦ продемонстрировало, что предпочитает самостоятельно решать, кого осудить, кого помиловать, и для составления «проскрипционных списков» помощники в лице «сектоведов» ему не нужны.

Третий эпизод случился на рубеже июля-августа и был связан с конфликтом московской «Школы православного миссионера» (ШПМ) с упомянутым выше епископом Евфимием (Моисеевым). Этот конфликт – самый тяжелый из всех ввиду его идейной нагруженности. ШПМ, возглавляемая протоиереем Игорем Фоминым, существует с 2009 года и долгие годы функционировала на базе храма Святого великомученика Никиты на Старой Басманной, но в последние два года, по приглашению епископа Евфимия, проводила занятия в здании СМО на Долгоруковской. Фактически ШПМ – это идейный центр движения последователей священника Даниила Сысоева (погибшего от руки террориста в 2009 году). Отторжение священноначалия от «сысоевщины» наметилось еще до СВО в Украине. Официального определения о «сысоевцах» как о «сектантском» движении никогда не делалось, однако отдельные радикальные идеи и ранее вызывали недоумение у епископата. «Уранополитизм» (учение о том, что все христиане – это «уранополиты», то есть «граждане неба», что трактуется как противоположная патриотизму мировоззренческая установка) уже давно не вписывался в логику мировой политической ситуации, а радикальный антиисламизм и методы миссионерской работы, заимствованные у американских евангеликов, грозят сегодня представителям церкви, задействованным в «сысоевском» движении, уже судебными исками на территории РФ. «Карму» движению также явно подпортил самый известный последователь Сысоева акционист Дмитрий Цорионов (он же Энтео), совершивший цирковой скачок из праворадикального в ультралиберальный лагерь. Помимо этого ШПМ стала претендовать на определенную – пусть и неформальную, но заметную – власть в церковной структуре. Руководство школы в еще большей степени, чем РАЦИРС, мыслило себя своеобразной «полицией нравов» в РПЦ и занималось поиском и разгромом «внутреннего врага» и «изобличением» новых «ересей». В соцсетях «сысоевцы» регулярно громили «ересь эволюционизма», «ересь осиповщины» (по имени одного из старейших профессоров Московской духовной академии Алексея Осипова), «ересь дугинизма» (по имени Александра Дугина). В СМО, в свою очередь, признали наличие признаков «ультраортодоксального сектанства» уже у самих «сысоевцев».

Первые признаки конфликта «сысоевцев» со священноначалием проявились еще в 2013–2014 годах, когда группа преподавателей и учеников ШПМ инициировала рассмотрение на заседаниях Синодальной библейско-богословской комиссии (СББК) «богословских заблуждений» Осипова, учителя многих ныне действующих священнослужителей РПЦ и «старшего товарища» патриарха Кирилла по экуменическому движению. Уступив под напором «сысоевцев», в 2015 году СББК приняла резолюцию, согласно которой высказывания профессора Осипова по пяти пунктам (о вечности геенских мук, о восприятии Христом первородного греха, об искуплении, о евхаристии, о крещении младенцев) спорны с точки зрения учения церкви. В дальнейшем группа преподавателей ШПМ пыталась инициировать аналогичное осуждение в отношении известного московского священника Георгия Кочеткова и добивалась лишения его сана – впрочем, безуспешно.

В том же 2015 году самый заметный преподаватель ШПМ, популярный миссионер священник Георгий Максимов включился в конфликт в Валуйской епархии и поддержал местного протоиерея Игоря Рыбалкина в тяжбе с епископом Саввой (Никифоровым) по поводу епархиальных взносов. Благодаря публикациям Максимова тема «мздоимства» в РПЦ и «конвертов для архиереев» стала предметом публичного обсуждения. Бескомпромиссный стиль Максимова проявился и в обсуждении увольнения митрополита Леонида (Горбачева) с поста главы Африканского экзархата РПЦ в сентябре 2023 года. В своем Telegram-канале Максимов осудил это решение патриарха и заявил, что оно «идет во вред делу Божьему, осуществляемому в Африке». Предположительно священноначалие до сих пор закрывало глаза на заявления Максимова, признавая его незаменимость в деле африканской миссии, ведь он один из активных служителей Африканского экзархата и в настоящее время находится в командировке в Кении.

Однако 30 июля Коллегия Синодального миссионерского отдела приняла решение о преобразовании образовательного проекта «Школа православного миссионера при Синодальном миссионерском отделе» в образовательный проект «Ортодоксия», реализуемый совместно с Православным Свято-Тихоновским гуманитарным университетом. Руководителем нового проекта был назначен протоиерей Александр Тимофеев, преподаватель кафедры библеистики Московской духовной академии, активно участвующий в церковном служении в зоне СВО. Формально основания для расставания с «сысоевцами» – чисто административные. Сотрудники ШПМ не работали в отделе официально и не имели богословского образования. Никакая «Школа» вообще не числилась в уставе отдела. При этом преподавателям ШПМ было обещано, что они в приоритетном порядке смогут участвовать в конкурсе на замещение преподавательских мест в новом проекте, а учащимся «Школы» предложено перейти на обучение в «Ортодоксию».

Руководство ШПМ не смирилось с решением епископа и начало активную кампанию против него в сети. В ролике под названием «Кто, как и зачем убивает ШПМ» Максимов заявил о своем «категорическом неприятии действий епископа Луховицкого Евфимия» как «глубоко безнравственных и наносящих ущерб миссионерскому делу». Максимов также настаивает, что Тимофеев, которого Евфимий назначил руководить проектом «Ортодоксия», «не имеет профильного миссионерского образования», «никогда до этого не занимался подготовкой миссионеров» и «совершенно не компетентен в сфере православной миссии», и это назначение, по мнению Максимова, – просто «кумовство» и «непотизм» со стороны архиерея (Моисеев и Тимофеев в свое время вместе учились и работали в Московской духовной академии). Последователи Максимова распространяют воззвание к патриарху Кириллу с призывом восстановить ШПМ в ее правах, обвиняют Моисеева и Тимофеева в «ереси эволюционизма».

Наконец, в начале августа вышел на поверхность четвертый громкий конфликт – руководства проекта «12 храмов» с викарием патриарха, наместником Соловецкого Спасо-Преображенского ставропигиального монастыря, директором Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника епископом Порфирием (Шутовым).

«12 храмов», как сообщается на сайте движения, – это «авторский проект, направленный на укрепление нравственных ценностей и повышение интереса к теме духовного развития». Среди публично заявленных целей и задач – «мягко трансформировать отторжение поколения миллениалов (18–35 лет) к Русской церкви»; «привлечь внимание к постепенной утрате фундаментальных ценностей и морали»; «поднять духовный уровень населения и интерес к православной вере»; «повысить уровень внутреннего туризма за счет посещения монастырей». На сайте проекта в разделе «Нас поддерживают» – имена и фото восьми священнослужителей РПЦ, среди которых три архиерея: митрополит Тверской и Кашинский Амвросий (Ермаков), епископ Троицкий Панкратий (Жердев), епископ Тихвинский и Лодейнопольский Мстислав (Дячина).

7 августа в Telegram-канале Соловецкого монастыря был опубликован официальный комментарий наместника и братии о разрыве отношений с проектом. Из комментария стало известно, что «с декабря 2023 года по май 2024 года представители братии по благословению наместника обители имели общение с руководством проекта «12 храмов» Артемием Рублевым (Сергеевым) и Константином Добролюбовым». В результате монастырь и Рублев с Добролюбовым подписали соглашение о взаимодействии, однако в дальнейшем выяснилось, что проект «12 храмов» аффилирован с сообществом «Inside 1000», которое, по словам наместника, «имеет признаки оккультно-эзотерической бизнес-секты». В справке о проекте «12 храмов», составленной в монастыре, сообщается о «стремлении А. Рублева в рамках проекта «12 храмов» создать внутри Русской церкви свое закрытое сообщество». По словам авторов справки, у проекта «нет ни духовника, ни куратора от православной церкви», а сам проект «имеет ярко выраженную коммерческую составляющую: организация дорогостоящих поездок – «православных ретритов», продажа своей продукции и благотворительность, по которой невозможно проследить отчетность». Главное же, по мнению монахов, – это то, что «через проект «12 храмов» происходит привлечение людей в сообщество «Inside». Реакция последователей движения на осуждение со стороны епископа и соловецких монахов – бурная: сотни комментариев в духе «монахи ответят за клевету» и «в РПЦ ничего не делается для молодежи». Руководитель проекта Артем Рублев в Telegram-канале заявляет о своей невиновности и о том, что «не все пока понимают истинную суть» его детища.

Общее во всех описанных ситуациях – конфликт интересов между частным «просветительским» проектом, пожелавшим использовать бренд РПЦ, и собственно церковной структурой в лице епископа. Фактически мы наблюдаем, как полуфеодальный уклад жизни внутри РПЦ, с одной стороны, и рыночная ситуация снаружи – с другой, приводят к тому, что собственно церковные просветительские и миссионерские проекты, за редкими исключениями, в церкви сейчас слабы – зато процветают «личные бренды». Можно назвать это кризисом институциональной религиозности в современном российском контексте.