Мария Ефимова 1 ноября в Болгарском культурном центре в Москве праздновался День болгарских народных просветителей. Гости слушали гимн Болгарии и приветствие Чрезвычайного и Полномочного Посла Ильяна Васильева (выступал по-болгарски, чтобы создать соответствующую атмосферу), а после его ухода знакомились с главными фигурантами вечера, писателями Анжелом Вагенштайном и Николой Инджовым (оба говорили на прекрасном русском языке!). Почему они приехали вдвоем? А почему бы нет? Кирилла и Мефодия мы тоже воспринимаем только вместе. Как просветителей!
Анжел Вагенштайн (1922 г.р.), ныне - старичок-бодрячок, руководил во время боев против гитлеровцев саботажной группой ("Битва за Москву будет вестись и на улицах Софии" - его слова), партизанил, был приговорен к смертной казни┘ После войны учился в Москве, в ГИТИСе, участвовал в становлении болгарского кинематографа. Вагенштайна знают на родине прежде всего как сценариста художественных фильмов и автора пьес для театра кукол, а в последнее время еще и как беллетриста, так как его трилогия ("Пятикнижие Исааково", "Далеко от Толедо", "Прощай, Шанхай") - известные в Болгарии романы. В России об авторе знают люди продвинутые, в основном по изданию "Пятикнижие Исааково, или Житие Исаака Якоба Блюменфельда, прошедшего две мировые войны, три концлагеря и пять родин" (СПб.: Алетейя, 2002).
Вагенштайн извинился перед собравшимися за то, что постарел, а потом прочитал фрагмент, содержавший старую мудрость, сводящую смысл всех мировых войн к простой хохме: один другому оплачивает поедание конского навоза, потом стороны меняются ролями, и деньги совершают круг. В "сухом остатке" спора - то же, что до него, только оба участника добровольно наелись того, что есть не принято┘ Критик Артем Каратаев, говоря о романе Вагенштайна, подчеркнул прописанный в нем смысл смеха после потери всего на свете, и заключил, что проза является оптимистической, ибо утверждает, что жизнь - самоценна.
Поэт и переводчик Никола Инджов (1935 г.р.) - тоже человек "с биографией": много лет проработал дипломатом на Кубе и в Мексике, был редактором ряда периодических изданий. Выяснилось только, что многие наши поэты, переводившие Инджова в прежние времена, когда СССР и Болгария были очень близки, уже ушли из жизни. Но диалог литератур продолжается, поэтов переводят и сейчас. Доказательство тому - вышедшая недавно антология болгарской поэзии "Из века в век" (серия "Славянская поэзия XX-XXI").
Современные переводчики Николы Инджова - Евгений Лесин и Александр Герасимов - к микрофону выходили и свои переводы читали. По ним можно косвенно оценивать амплитуду мыслей болгарского автора. Лесин выдал нежные и журчащие стихи о невероятном городском селении, носящем женское имя, где можно влюбиться навеки и уверенно произнести: "И здесь я увижу, быть может, / костер, что давно разметали. / Что прожил я и что не прожил, / и то, что случится едва ли┘" Герасимов читал переводы о поэте - солнце городских кварталов: "Над ним и в сплетнях, и в витийстве / вы ржете, но при том: / Поэзия - самоубийство / под ржавый камертон". И это была совсем иная музыка┘
Что общего между двумя болгарскими писателями? Наверное, читатели прежде всего. Просвещенные. Они из одной и той же внегеографической страны, созданной Кириллом и Мефодием, которую назвали Болгарией духа и которая никогда не попадала под иго.
