Подготовили Александр Накануне 185-летия Федора Достоевского «НГ-EL» поинтересовался у известных литераторов, насколько актуальны сегодня его книги. Вопросы были такие:
1. Какую книгу Достоевского и почему вы взяли бы с собой на необитаемый остров в 2008 году?
2. Есть ли у Федора Михайловича сочинения, которые вас раздражают?
Дмитрий Быков, поэт, журналист, прозаик
1. «Дневник писателя».
2. Раздражает «Идиот». Не верю там ни одному слову. Хорош только сон Ипполита.
Игорь Волгин, писатель, историк, президент Фонда Достоевского
1. Я не уверен, что к 2008 году еще останутся необитаемые острова – там наверняка будут сниматься сериалы типа «Последнего героя». Но вообще-то я бы предпочел, чтобы на необитаемом острове оказалась небольшая, но со вкусом подобранная библиотека (что вполне смогло бы восполнить горестное отсутствие аборигенов и особенно аборигенок), и если бы среди прочих книг этого скромного духовного обиталища встретились «Братья Карамазовы», я, пользуясь абсолютной незаполненностью библиотечного штата, предпринял бы некоторые усилия, дабы не возвращать книгу по принадлежности, а оставить ее в индивидуальном пользовании.
2. Да практически все. Вот, скажем, Боборыкин или Потапенко совершенно не раздражают: все у них подмечено верно. А у Достоевского – черт знает что! Ну как тут не раздражиться и в сердцах не читать дальше?
Нина Горланова, писательница (Пермь)
1. Я взяла бы роман «Идиот». Светлый образ князя Мышкина всегда помогал мне выстоять (а необитаемый остров – место, где выстоять непросто).
2. Меня раздражают некоторые страницы дневника писателя, где Достоевский высказывает антисемитские взгляды.
Денис Гуцко, писатель, лауреат «Русского Букера-2005»
1. Я попытался бы все-таки протащить на необитаемый остров сразу две книги: «Братьев Карамазовых» и «Преступление и наказание». Не только потому, что в них укладывается практически вся российская жизнь – в этих романах сосредоточено столько энергии, что, кажется, только на них можно расти долгие и долгие годы.
2. Да, есть такое сочинение – это «Бесы». На мой взгляд, произведение сырое и несколько невнятное.
Олег Зайончковский, писатель
1. Думаю, что в 2008 году гражданский долг не позволит мне сбежать на необитаемый остров. Но если такое все же предположить и если предположить, что на необитаемом острове у меня будет библиотека, то важнейшей книгой в ней станет какое-нибудь пособие по выживанию. Произведения Федора Михайловича тоже помогают выживать, но в другом – обитаемом мире. Впрочем, там, на острове, я, возможно, воспользовался бы избытком свободного времени, чтобы дочитать «Подростка».
2. В содержательном отношении – нет. Я обычно не раздражаюсь, если даже с чем-нибудь или кем-нибудь не согласен. Неприятен Достоевский бывает какой-то «бабьей» причитывающей интонацией и иногда – неряшливым письмом.
Анатолий Королев, писатель
1. Пожалуй, на необитаемый остров я бы взял роман Достоевского «Братья Карамазовы», по-моему, это самый густонаселенный роман Федора Михайловича. Книга напоминала бы мне о несовершенстве человеческой жизни и внушала мысль о том, что люди весьма несовершенны и лучше держаться от них подальше... А если серьезно, то герои романа не бесплотные тени, а совершенно живые характеры, и на острове я был бы внутри страстной толпы.
2. Самый раздражающий для меня текст Достоевского «Сон смешного человека», и вот почему. Однажды я услышал, как этот отрывок читал Владимир Рецептор, и это было гениальное чтение. Пораженно слушая голос актера, я невольно думал о том, что сам-то я не слышал этих тончайших модуляций души, вибраций бытия и, следовательно, воспринимал на глаз лишь малую толику скрытого содержания. Теперь натыкаясь на этот текст, я всегда думаю о том, что, наверное, понимаю Достоевского, наверное... Но, увы, совершенно его не слышу. Это и раздражает.
Эдуард Лимонов, писатель, лидер НБП
1–2. На необитаемом острове я, наверное, как персонажи телесериала, занимался бы загадками самого острова. И попытался бы оттуда быстро свалить – сооружал бы плот или какое-то судно примитивное, а пришлось бы остаться – обустраивался бы, как Робинзон. Потом, кто ж готовится к необитаемому острову?
Но вот в тюрьме я читал «Преступление и наказание», которое нашлось в библиотеке, а кроме этого прочел половину затрепанной книги «Идиот». «Идиот» при внимательном прочтении мне крайне не понравился, потому что все там себя ведут как сумасшедшие и все постоянно пьяны. Потом... Достоевский дотошно рассказывает, кто где стоял, кто в какой комнате находился и т.д. Если с этой точки зрения читать, то дико раздражает. И все персонажи такие вздернутые, как будто в кокаиновом бреду находятся: много-много говорят и, видимо, от этого еще усиливают свою истерию – ибо утомительно ведь говорить.
У Достоевского хороша первая треть «Преступления и наказания», остальные две трети – удивительно противны своей липкой атмосферой богохульства и Бога одновременно, к тому же – постоянные слезы, сопли, клятвы... «Преступление» – хорошо. Первые страницы просто великолепны. А «наказание» плохо получилось – раздражает.
Юрий Мамлеев, писатель
1. Надо сказать, что за время пребывания на Западе я убедился, что лицо России в мире представляет не Пушкин, не Толстой, а именно Достоевский. По нему судят о России. Достоевский вообще величайший мировой писатель, о нем написано больше всего книг (после Шекспира, но Шекспир – драматург). Кроме того, он занимает почетное место и в мировой философской энциклопедии. Его философские взгляды очень противоречивые, разнообразные и великие! Что касается того, какую книгу я бы взял в будущее, то это все-таки «Братья Карамазовы». Другие фундаментальные его книги – «Записки из подполья», «Идиот» и «Преступление и наказание». Я лично первыми у Достоевского читал «Записки из подполья». Эта гениальная книга определила движение мысли всей мировой литературы ХХ века, из этой книги родился экзистенциализм и такое субъективистское безумие ХХ–ХХI века.
2. Ни одна книга меня не раздражает. Я могу сказать только, что любой, самый гениальный писатель не может быть равномерен. Но я не решаюсь сказать. Может быть – «Бедные люди» или «Униженные и оскорбленные», то есть Достоевский в таком социально-сентиментальном аспекте. Это не раздражает, но это – не вершины у Достоевского. Вообще я считаю, что русская классика актуальна сегодня как никогда. И наша задача – возродить эту классическую линию, но на другом уровне, на уровне болевых точек и надежд уже ХХI века. Я надеюсь на прорыв именно в этом направлении.
Владимир Сорокин, писатель
1. Взял бы «Братьев Карамазовых».
2. Раздражает многое: неряшливость письма, многословность и громоздкость прямой речи героев, тяжеловесность диалогов, неумение описывать внешность персонажей, тягучесть в развитии сюжета. Но это читательское раздражение – вполне органично для неповторимого космоса Достоевского, без раздражения не было бы и его мощного феномена.
Александр Тимофеевский-старший, поэт
1. На необитаемый остров я бы взял «Подростка». Мне кажется, во всей мировой литературе нет подобной вещи, подобного отождествления со своим героем, с его метаниями и комплексами. У Достоевского оно уникально. Удивительно, как писателю удалось вернуться во времени назад, эмоционально омолодиться. После Достоевского на таком же уровне это удавалось разве что Сэлинджеру.
2. Нелюбимых, враждебных мне книг я у Достоевского не нахожу. Не отношу к таким и «Дневник писателя». Хотя на необитаемый остров я его вряд ли взял бы.
