Ольга Гертман Глеб Бутузов. Алхимия и Традиция: Статьи 2000–2005. – М.: Волшебная гора, 2006, 180 с.
«Волшебная гора» – это теперь не только журнал (огромный: в каждый номер вполне уместилось бы – да, кстати, и умещается – несколько небольших монографий), но еще и издательство. Первой вышедшей в нем книгой стал сборник статей давнего автора журнала – Глеба Бутузова.
Личность автора, чувствуется, сама по себе фантастическая. По словам издателей, он известен прежде всего как переводчик и толкователь текстов, имеющих хоть какое-то отношение к герметическому мышлению: от «Философского Древа» вполне «посюстороннего» человека Карла Густава Юнга до «Тайных фигур Розенкрейцеров», «Иероглифических фигур» Николя Фламеля, «Иероглифической монады» Джона Ди, «Парадоксальных эмблем» Диониса Андреаса Фрейера, «Ключа» Якоба Беме, «Убегающей Аталанты» Михаэля Майера, «Герметической традиции» Юлиуса Эволы и многого другого. В XIII номере «Волшебной горы» Бутузов предложил эзотерическое толкование «Мастера и Маргариты». Кроме того, имея «высшее техническое образование и опыт в разработке современных технологий», он обладает «богатым опытом в области музыкальной композиции и аудиовизуального производства», а все эти разнородные по видимости знания «использует для того, чтобы продемонстрировать ограниченность парадигмы современного технократического мышления, ее» – более того – «внутреннюю порочность» и, разумеется, «неприменимость для изучения традиционных сакральных наук», то есть магии и алхимии.
Попытка разыскать следы Глеба Бутузова в интернете принесла результаты не столь обильные, сколь интригующие.
Похоже, именно он был тем гитаристом Бутузовым, который в середине восьмидесятых создал вместе с однокашниками по Киевскому политеху музыкальную группу «Коллежский асессор», а затем – собственный проект «ГОДЗАДВА» (вот и «аудиовизуальная продукция»). Живет он, судя по всему, в Канаде, причем в качестве места его обитания называются то Торонто, то Монреаль. На одном сайте он представлен как поэт. В аннотации изданного несколько лет назад его перевода «Алхимии» Фламеля назван «современным философом».
А еще говорят (в том же номере «Волшебной горы»), будто представляемые им биографии герметических авторов – по большей части вымышленные.
Ну не знаю. Герой первой статьи сборника Николя Фламель – фигура, вроде бы замеченная в истории. Алхимик Михаэль Майер тоже известен как вполне реальный персонаж. Барон Юлиус Эвола – и подавно, историчнее некуда.
А вот что касается самого Бутузова, очень похоже на то, что он – эзотерический мыслитель, попросту избравший для изложения своих идей об устройстве мира такую традиционную форму, как комментарии к чужим текстам. А хоть бы и вымышленным: какая, если вдуматься, разница? Разве так называемые настоящие авторы не выдуманы – собой и другими? Да еще как: иной раз так, что никаким фиктивным фигурам и не снилось.
Частей в сборнике три (вполне тянет на конспект монографии, хотя и очень отрывочный). Первая – «Заметки о герметической классике»: комментарии к жизни и текстам нескольких ключевых фигур эзотерической истории. Вторая – «Алхимия и традиция» – посвящена рассуждениям о «некоторых особенностях герметического языка» (читай: отношения к жизни). Третью – «Алхимия в XXI веке» – целиком занимает самая крупная работа сборника: «Традиция и западная музыкальная культура». Иными словами – прошлое алхимической традиции, ее настоящее и будущее.
По отношению к нынешней культуре и цивилизации Бутузов настроен крайне жестко. Ее язык он считает формой немоты, типичные для нее способы видения мира – формами слепоты, причем, что хуже всего, добровольной.
«Современный ученый обожает мучить материю┘ Он ловит бабочку и убивает ее ядом, чтобы затем с наслаждением рассечь ее половые органы тончайшими инструментами и к своему восторгу обнаружить, что этот экземпляр действительно принадлежит к новому виду┘ Затем этот восторг выливается на бумагу в виде сухого и скучного описания, именуемого «научной работой» и сооруженного из тех угловатых и невразумительных до сладострастия речевых оборотов, которые в наше время представляют некогда живой и образный язык науки».
Что за реальность описывает Бутузов, повествуя об изысканиях и манускриптах парижского алхимика Фламеля, о трудах и днях медика, поэта и розенкрейцера Майера – видного деятеля европейского алхимического ренессанса начала XVII века? О чем толкует, излагая духовную биографию Эволы – мага и философа, первооткрывателя для современного сознания единой духовной Традиции, ответвлением которой стала алхимия?
Во всяком случае, о том, что представленный ими способ восприятия мира – живой, настоящий и близкий к истине.
Как ко всему этому отнестись читателю, не включенному в эзотерическую традицию и вряд ли имеющему надежду (вполне вероятно, что и желание) быть в нее включенным? Что делать с этим знанием носителю «ограниченного технократического мышления», из которого тоже просто так не выпрыгнешь, да и то – еще неизвестно, надо ли выпрыгивать и куда попадешь, выпрыгнувши?
Ответ, думается мне, очевиден: отнестись к этому стоит внимательно. Даже если мы не видим возможностей поверить в то, что за сказанным стоит некоторая недоступная нам реальность. В конце концов тексты Бутузова можно читать и просто как экскурсы в историю некоторых идей – кстати, весьма основательные. Идей, несомненно существовавших в истории и оставивших столько следов и плодов, что не замечать этого можно разве что и вправду вследствие добровольной слепоты. Вряд ли это самая интересная из позиций – и уж точно не самая плодотворная.
Вместо того чтобы хватать руками бабочку чужой мысли, отрывая лишние, на наш взгляд, лапки и усики – понаблюдаем-ка лучше, как она летает, что за узоры у нее на крыльях. А вдруг она и впрямь принадлежит к новому виду?
