Лев Алабин В ЦДЛ прошел вечер памяти Владимира Галкина (1932–2012). Вечер организовали друзья писателя и его родственники.
Галкин был писателем литературного подполья. На свет его произведения стали выходить только в 90-х. Причем печатали его повести 60–70-х годов так рьяно, что за год одна и та же повесть могла выйти в нескольких толстых журналах. «Октябрь», «Московский вестник», «Сельская молодежь», издания, которых ныне и след простыл, восторгались своим открытием и рвали его произведения из рук друг у друга. Восторгались его литературным антикоммунизмом. Действительно, рядом с ним и поставить было некого. Известные писатели боялись даже в стол писать антисоветскую литературу. А Галкин не боялся. Но вскоре выяснилось, что Галкин совсем не антикоммунист, а православный монархист, его новые повести клеймили уже новую власть, и тут уж слава его, не успев прогреметь, заглохла окончательно. И в нулевых годах он снова ушел в подполье.
На вечер собрались люди андеграунда, опытные подпольщики, диссиденты. Вспоминали минувшие дни. Слежку, допросы в КГБ, а некоторые успели побывать и на пересылках.
Анатолий Сенин рассказывал, как он в Октябрьские праздники, когда демонстрациями гремела страна, выходил на людные улицы с траурной повязкой на рукаве. Как его задерживали дружинники. И как он потом в течение 15 суток доходчиво объяснял им, почему революция это зло. Элеонора Белевская, художник и писательница, хрупкая, болезненная женщина, тоже оказалась под пристальным вниманием КГБ, ее также допрашивали, вызывали. Андрей Фефелов, редактор газеты «Завтра», печатавший очерки Галкина о «пореформенной» России, признался, что даже его смелое издание не все могло публиковать.
Александр Курушин говорил, что открыл Галкина еще в 60-е годы Эдмунд Иодковский, поэт-песенник, написавший более 600 песен о целине. Вернувшись с целины, насмотревшись «правды жизни», он примкнул к диссидентам и вел подпольные литературные кружки, где махровым цветом множилось вольнодумство и сопротивление властям. Александр Курушин собрал произведения Галкина и к вечеру его памяти издал книгу. Тираж ее – микроскопический.
Возможно, придут другие времена, и мы увидим наконец писателя Владимира Галкина в полный рост, вставшим как бы из-под земли, «из-под глыб». Ведь при жизни он не удостоился книги. Так и остался в периодике и подполье.
«Я лежу на Ваганьковском кладбище, на груди моей тонны песка…» Он сам написал себе эту эпитафию. Да, его литературная судьба была воистину подземной песней.
