Лев Алабин
Всеволод Емелин пишет черным по черному. Фото автора
Вечер Всеволода Емелина прошел на Центральном телеграфе. Вход в конференц-зал оказался со стороны переулка с подходящим названием «Газетный». Поэзию Всеволода Емелина иначе чем «газетной» не назовешь.
«Сегодня в газете, завтра в куплете» – это не совсем про него. У Емелина раньше, чем в газете. Точнее и лучше. По всем актуальным вопросам современности.
Конференц-зал показался огромным. Размером с футбольное поле. Тут уже было полно молодежи. Мероприятие называлось фестиваль «Издай себя сам». Начинающие писатели мастерили макеты своих книг.
Фестиваль начался с утра, Емелин был на закуску… и народ расходился.
Началось чтение. Так случайно получилось, что Емелин был одет во все черное. И стоял он напротив черной зеркальной стены, в которой отражался зал с белыми стульями. Эта декорация на редкость удачно совпала с его поэзией, лучшего оформления, наверное, и не придумаешь.
Емелин не стоял на месте. Ходил решительно вдоль рядов от стены до стены. Словно в него воплотился его же знаменитый черный Буревестник из «Песни о кризисе».
«Пусть сильнее грянет кризис», – звучал жуткий клекот этого современного Буревестника, грозящего всем олигархам и коррупционерам.
Черное по черному.
Кажется, что он вот-вот уже уйдет за кулисы, позабыв обо всех нас, с открытым ртом ловящих этот клекот, а там буфет… и все такое. Но нет, он решительно поворачивает назад и уже летит к другой стене, на которой висит огнетушитель. И, кажется, сейчас возьмется за него, чтобы тушить то пламя, тот пожар, который сам и раздул только что черным огнем своих баллад. Но нет, он и тут поворачивает, и этот маятник нескончаем.
Для всех периодических издательств, жаждущих остренького и горячего, Емелин находка. Собственно, и открыла-то этого поэта «Независимая газета». И его издают. Но в руках у него – не как у приличного, преуспевающего поэта книга в твердом переплете, а рукописи. Он читает по листочкам. И эти листочки у него в руках развеваются, как беленькие крылышки. То маленькие по одному, по два мелькают и махают, а то целая шестикрылатая птица появляется. Потому что стихотворения у него очень длинные, и страниц надо много нести в руках. И эта шестикрылая птичка очень напоминает Серафима… Того самого, нам известного со школы. Но на этот раз черного и беспощадного.
Парадоксальный эффект. Расходящийся зал постепенно начинает вновь собираться, молодежь подсаживается ближе, подсаживается на эту поэзию и уже бурно реагирует. И все больше и больше людей. И даже заметен становится Максим Шевченко и другие медийные лица.
Слушаем голос Буревестника.
