Света Литвак
Простой и сложный одновременно Борис Кочейшвили. Фото Сергея Васильева
Борису Кочейшвили пристало выступать в Малаховке. Очень уж у него много стихов поселковых, сельских, дачных. Сам-то родился в Электростали, мимо его дома ходил на работу поэт Сатуновский. А мальчик не знал. Прочел его стихи уже в зрелом возрасте, когда сам был поэт, почувствовал родную душу. А из современников всех ближе стал минималист Иван Ахметьев. Он и готовит сейчас к изданию собрание сочинений Бориса Петровича, стихи из которого были прочитаны в малаховском литературном клубе «Стихотворный бегемот».
В своем то благодушном, то невеселом бытописании поэт и художник уделяет одинаковое внимание любому событию или наблюдению независимо от степени «важности» происходящего. Все наполнено смыслом, либо все лишено смысла – неважно. Поглазеешь, посетуешь, посокрушаешься, вздохнешь, улыбнешься и пройдешь себе мимо по своим делам. «в этот день/ случилось/ и значительное/ и малое/ умер мужик/ Белков Леонид/ и вкусных/ пирожков/ напекла/ Галина Ивановна».
Услышав такие стихи, человек не уставится на поэта, не разинет рот от изумления, так ведь автор и не хотел вызвать такого эффекта. Каждое стихотворение – комбинация слов, разделенных паузами, очень неторопливое повествование, как маленькие огородики; заглянешь за изгородь – своя частная жизнь, глянешь окрест – широта, просторы, дух захватывает. Легкий юмор и созерцательность. Тут не найдешь так называемых элементов игры. Не торчат во все стороны топорные приемы комбинаторики. Все тонко, а вроде бы и просто-просто совсем.
Во время малаховского выступления на экране демонстрировались картины и графика Бориса Кочейшвили. Если кто не знает, он – художник, его работы хранятся в Русском музее, Третьяковской галерее, Гравюрном кабинете Музея изобразительных искусств имени Пушкина и т.д. И эта часть его творчества никак не похожа на литературную, тут много символического и условного. Причем в данном конкретном случае границы между видами искусства не размываются: литература говорит на своем языке, изобразительное искусство действует по своим законам. Никакой визуальной поэзии и смешения жанров. Художник не ходит в гости к поэту и не пускает его к себе. Четкое проведение границы. Для чего это делается? Это в наш-то век смешения всего и вся, моды на микс и синтез, мультимедиа и интерактивность! А для того, чтобы ненароком по недосмотру не разрушить храм. «Почто храм-то/ разрушили/ православные/ а кто его знает/ начальство/ нас выше/ но выше/ вроде бы/ у вас Бог/ да Бог нас/ не слышит».
А может быть, все-таки слышит?
