Наталья Шишкова
Члены арт-группы «Белка в кедах»: Евгения Джен Баранова, Олег Бабинов, Анна Маркина. Фото Елены Краснощековой
Прошедший на «Винзаводе» поэтический вечер арт-группы #белкавкедах, которую представляют три поэта – Евгения Джен Баранова, Анна Маркина и Олег Бабинов, одарил «оранжевым настроением». Контраст между серьезными текстами и мнимой легкомысленностью помогает добиться желаемой цели – отсоединить себя от общего течения. Презентация была, что называется, триединой, ведь у всех участников арт-группы недавно вышли сборники – «Никто» у Олега Бабинова, «Кисточка из пони» у Анны Маркиной и «Рыбное место» у Евгении Джен Барановой.
Анна Маркина не из тех лириков, что про березки с черноземом, а из тех, что летают с Марком Шагалом над Витебском. Лирик, встретивший в нежном возрасте Хармса. Персонажи Маркиной живут в удивительном мире – страшном и привлекательном. В этом мире приколачивают звезды к небу и поколачивают жен, интеллигентные просители носят в себе мертвых животных, а государственный аппарат уравнивает всех носителей ушей без жалости и исключения. «Удав повзрослел и почуял ненужность –/ он только и мог, что свернуться в окружность,/ но это уменье не нужно и даром./ Какое несчастье родиться удавом!»
Поэзия Олега Бабинова, на первый взгляд степенного господина с английской выправкой, оказывается сущим хулиганством. Свободные ассоциации, неочевидный поток повествования. Легкость, игра, ирония. Горечь. Потерянный белый человек среди недобрых джунглей. Все жалит, все болит. «Очкарик городской», подавленный своим бессилием, спрятавшийся не в пещере, но в «скрипучем офисном кресле» и наблюдающий за тенями, за отголосками внешнего движения. Но сколько бы лирический герой ни сравнивал себя с колобком, который уж «счастия не ищет» и поджаривается на углях, за декларативными заявлениями о собственном «никтожестве» все-таки чувствуется и сила, и надежда: «я брошу курить не вернусь в департамент уйду в монастырь и в балет/ пусть только господь мне возможность оставит коптить еще несколько лет».
Евгения Джен Баранова идет по пути таинственности, ассоциативности. За поиском и обретением на развилке, за Мандельштамом. Автор затягивает читателя в лабиринт, через который необходимо пробраться. В этой хитрой игре все перевернуто с ног на голову. Того и гляди почувствуешь себя Алисой, провалившейся в нору. «Человечек непрочный» вот-вот разобьется, но на излете последней секунды понимает, что жизнь – это праздник, и жизнь – это смерть, которая всегда с тобой: «Нянька не шастает с кружкой,/ женщины в долг не дают./ Кончили елку игрушки,/ плачет над цезарем брют».
Что ждет двух очаровательных белок и одного уважаемого белка в смутном будущем литературных перформансов, неизвестно, но, думается, одной попыткой переломить устоявшийся формат писательских посиделок их деятельность не ограничится.
