Режиссер анатомического театра

Ирина Котова переходит от силлабо-тоники к верлибру. Фото автора

Ирина Котова представила в Доме Брюсова рукопись готовящегося сборника «Анатомический театр». Звучали, впрочем, и другие стихи, поэтому вечером-спойлером прошедшие чтения не назвать.

Предпрезентацию (вечер из серии «Перед книгой») открыл Данил Файзов. К чтениям проект «Культурная инициатива» изготовил прообразы будущего сборника (учитывая слово «театр» в названии, будем считать их сценарием или программкой), причем нарочито кустарно: стихи распечатали, бумагу порезали и скрепили.

Предваряя стихи, Ирина Котова отдала дань предыдущей (и первой) книге «Подводная лодка», за которую только что получила Малую премию «Московский счет» (см. «НГ-EL» от 06.12.18). «Воймеговский» сборник оказался для Котовой переходным от силлабо-тоники к верлибру. «Анатомический театр» – еще и книга-концепт, сборник стихов-историй о насилии и способах преодоления (или непреодоления) этого травматического опыта.

Но это в книге. А то, что «перед книгой», получилось шире. В первом блоке Ирина читала тексты о витающей в воздухе войне – как реальной, так и метафизической: «руки в отчаянии ломают/ выворачивают мозг/ выбирают/ из человека и человека –/ кому дать жизненно важное лекарство/ потому что осталось на одного». Нарративно-описательные тексты Котовой действительно напоминают сводки с фронта, но – медицинского (автор – оперирующий хирург, доктор медицинских наук). Поэзией их делают: ритм (рваный: вот и нужен верлибр, чтобы это передать); точный рецепт всех составляющих: деталей, образов, событий; внутренняя музыкальность; отстранение от эмоций и оценок. Ирина никого не осуждает и не говорит «здесь больно, сжимайтесь»; она, подобно Шаламову в «Колымских рассказах», стоит над ситуацией, показывает ее максимально нейтрально – слова «ужас» тут нет, но ужас расцветает внутри читателя, потому что его представляет он сам. В этом эффекте (вкупе с медицинским дискурсом: этот регистр накладывается на большинство текстов) – уникальность письма Ирины Котовой.

Второй блок – хотя Ирина и назвала его более лиричным – посвящался разным оттенкам боли: от насилия («Аннушка») до общества («за лайки посадят»). Хотя в сравнении с войной и правда лирика. И часть авторской стратегии. Большинство текстов Котовой – о травмах. Физических и душевных. Котова препарирует деструктивный опыт окружающего ее мира, делает это умело и страшно. Настолько, что Александр Климов-Южин, отметив актуальность и высокий уровень текстов, посоветовал Ирине эксплуатировать не только одну «трагическую тему».

Но то, что делает Котова, – востребовано. Мы живем в эпоху хештега #metoo и «поколения харассмента», и тексты, которые изучают, каталогизируют и препарируют опыт насилия, – крайне актуальны. Неслучайны и публикации Ирины: в «Воздухе», «Цирке «Олимп» + TV», TextOnly, «Лиterraтуре», «Новом мире», «Новом литературном обозрении» и др. Это уже больше, чем только «актуальная поэзия».

Подобные тексты (на этот раз о любви и травме) Ирина читала и в третьем блоке. А затем, когда в анатомическом театре закончилось представление, зрители вызвали ее на бис, и она прочитала еще несколько – других – стихотворений, не вошедших в окончательный сценарий.