Поэтическое зачатие

Загадки Михаила Зенкевича не иссякают, а Сергей Зенкевич не устает о них рассказывать. Фото Галины Пономаревой

«Субботнее прочтение» – так назывался вечер ко дню рождения поэта, прозаика, переводчика Михаила Зенкевича. Его внук, литературовед и поэт Сергей Зенкевич подробно ознакомил собравшихся в Библиотеке № 204 им. Николая Гумилева с основными вехами биографии писателя, сообщив вначале, что тот появился на свет в воскресенье, 9 мая 1886 года (в 2022-м 21 мая по григорианскому календарю выпало на субботу). Тут же в исполнении филолога Татьяны Ланкау прозвучало никогда не публиковавшееся, датированное апрелем 1941-го большое стихотворение Зенкевича «Августовской ночью», где смело, но деликатно раскрыта редкая для русской поэзии XX века тема – зачатие ребенка: «Несмело-ласково отец спросил,/ Склонясь над матерью и в лоб ее целуя:/ «Дунечка, ты спишь?»/ От поцелуя/ Сонно потянулась мать моя./ И, словно выполнив желанье счастья,/ Звезда упала в бархатную тишь,/ Как золотой и юркий головастик…/ Сверчковой звездной ночью этой/ Из тьмы небытия/ Был вызван к жизни, к свету/ Я».

А когда зазвучал голос самого поэта (в аудиозаписи 1967 года), читающего свою лирику, создалось полное впечатление, что он по-приятельски заглянул на огонек к Николаю Гумилеву. Помимо собственной акмеистической классики («Свершение», «Махайродусы», «Человек») 81-летний поэт вдохновенно, по-молодому прочел более позднее стихотворение «Пушкин» («Пушкин! Пушкин! И кто его пестовал...»), которое он декламировал в июне 1924-го на литературном митинге рядом с Сергеем Есениным у опекушинского памятника Пушкину на Тверском бульваре.

Несмотря на радость жизни, торжествующую в этом и других стихотворениях, день рождения Михаил Зенкевич, по семейному преданию, широко отмечать не любил. Об этом – еще одно впервые представленное публике стихотворение, датированное 21–22 мая 1950 года, из которого сейчас уместно процитировать лишь пару строк: «И ландыши лесные, и сирень/ Со мной отпраздновали этот день». Остальные непременно дождутся другой погоды, чтобы быть напечатанными или вновь произнесенными, например: «Салют весны задорным юным громом,/ Футболом молний, грозовым изломом/ Отметил день рожденья моего,/ А больше мне не нужно ничего!»

Необычайная скромность Михаила Зенкевича, его спокойное отношение к своим открытиям и удачам на фоне завидного творческого долголетия (прожив 87 лет, он публиковался на протяжении 67) и многогранной одаренности позволили высоко оценивать его не только современникам, но и литераторам наших дней. Поэт, драматург Юрий Юрченко в своей реплике выделил в Зенкевиче стремление «не суетиться... Это такой урок большой»; затем из его уст прозвучали поздние зенкевичевские стихи «Чудо Грузии» и «С неба темного воспоминанья...».

О многом другом услышали гости мемориального вечера: о дерзких гимназических годах Михаила Александровича, который лично знал Степана Балмашева (легендарного убийцу царского министра Сипягина), а позже стал очевидцем одесского мятежа на броненосце «Князь Потемкин-Таврический», о соприкосновении линии жизни поэта с родословными Владимира Ленина и Пушкина, о не изданной по сию пору драматической поэме «Торжество авиации», воспевающей подвиг американца Уилбера Райта… И в XXI веке Зенкевич продолжает удивлять.