Человек выбирает жизнь

Поэт Артем Пудов в окружении зрителей. Фото Зазы Зурабишвили

Любители поэзии, шурша золотой листвой, стекались к небольшому старому желтому зданию на окраине подмосковной Малаховки – симпатичной библиотеке над оврагом. Читатели собирались на очередную встречу арт-проекта «Бегемот внутри», послушать поэта, постоянного автора «НГ-EL» Артема Пудова. Библиотечный зал манил теплом, а яркие образы Артема уносили слушателя в окружающий библиотеку лес, к водам застывшего озера, в темную глубину оврага, на краю которого примостилась библиотека.

Пудов в поэзии не новичок, стихи он пишет уже давно, публиковался в различных литературных журналах. Его тексты отличаются сочетанием очень умных и, если можно так выразиться, интеллигентных реминисценций из классики и ярких, современных и оригинальных образов: «Сила прозренья, как в древних мифах Одиссей возвращался домой, и плыла печаль за его оптимизмом, так и я вырастаю из старых одежд, тщусь увидеть сегодняшний день одним росчерком кисти в радостной палитре». Классические эпиграфы из классических же поэтов начинают вдруг звучать по-новому, неожиданно и волшебно изменяясь в стихах Артема – читатель застывает, пораженный новыми, неожиданными смыслами, проявившимися вдруг в привычном: «Он остановится в окруженье печали, травм, бед, прерванных связей, злоречия, лжи, где к каждому Ки-Хоту свой приставлен Де Сад, и то в отчаянье бродишь, то целуешь миражи. Но печаль его светла. И человек выбирает жизнь».

Образность – одна из сильных сторон поэзии Пудова. Слушая автора, посетители библиотеки уносились в мир грез, тревог и метаний современного поэта, гуляли вместе с ним по московским улицам и паркам, сидели за письменным столом, разглядывая в оконном стекле свой ужас от роковых перемен в привычном мире, страдали от любви и беспокойства, наблюдая облака в воде: «До понедельника черного – белое воскресение, до объяснения: «Что дать тебе?» – минута или целый век».

Артем сочиняет стихи и микропрозу в разных жанрах и формах. Особенно хороши его афористичные заметки и наблюдения в стиле немецкого писателя Ханса Магнуса Эсценбергера – это отнюдь не подражание великим, но продолжение их творчества, перенос его в современный мир и наши реалии: «Бесноватый или умалишенный – не решить./ Пляшет дико возле магазина, просит мелочь./ В который раз подумаю: «Есть ли чужая беда?»/ Так хотел твой голос слышать, что учил имитации попугая».

Необычное, скорее даже непривычное содержание поэзии Пудова прекрасно дополняется оригинальными, весьма своеобразными авторскими рифмами – то жесткими, как камень, то нежными, как пух; его игры с поэтическими формами умелы и оригинальны.