Театр одного мыслителя

Владимир Аристов и Сергей Нещеретов тождественны, но не равны. Фото автора

В рамках философского семинара в Библиотеке им. Н.Ф. Федорова поэт и прозаик Владимир Аристов представил свою книгу эссе «Idem-forma: поиск «тождества в несходном» в литературе и других искусствах». Витиеватость заглавия не должна смущать: развернутый монолог автора показал, что его труд далек от тяжелой научной серьезности и что «игровой момент просвечивает в разных местах этой книги». Вкратце сверхидею Аристова можно выразить так: развитию литературы присущи «отдельность, но не отъединенность», «тождество, но не равенство», у литературы есть своя «генетическая память» (выражение Сергея Бочарова), плоды которой – «так называемые совпадения». Все это толкнуло Аристова на многолетнее путешествие по страницам классиков и современников. Своими предтечами он считает филологов Владимира Топорова, Ирину Роднянскую и упомянутого Бочарова, хотя, по сути, Аристов торил свой путь независимо от них. А решающий импульс аристовской работе по сравнению и сопоставлению «литературных фактов» придал крупный хлебникововед Виктор Григорьев. Скажем, вчитываясь в «Незнакомку» Блока и «Любите живопись, поэты!..» Заболоцкого, Аристов постепенно вскрывал «семантические связи» между этими текстами; то же самое происходило при протяженном взгляде на стихи Николая Некрасова, Мандельштама, Цветаевой, на прозу, например, Андрея Платонова и Уильяма Фолкнера. У Аристова родились гипотезы о воздействии тютчевской «Бессонницы» на Пушкина (коллизия с оборотом «племя младое»), о влиянии поэта Пастернака на… поэта Юрия Живаго. И подобных сюжетов, взыскующих неспешного анализа, выявлены десятки…

Очень живо реагировал Владимир Аристов на реплики, которые сыпались в изобилии как от присутствующих слушателей-зрителей, так и посредством интернет-трансляции: брали слово Анастасия Гачева, Михаил Вяткин, Юрий Троицкий, Кристина Зейтунян-Белоус, Дмитрий Иванов-Снежко, Валерий Байдин и др. Пространно высказался поэт Сергей Нещеретов, назвав «Idem-forma» образцом не литературоведения, а «литературолюбия», которое сейчас в остром дефиците, и увидев в ней прежде всего «дневник читателя». То необъяснимое, что влечет Аристова, скрыто на уровне «атомов литературы»: «Поэтические атомы – это наверное размеры и рифмы. У любого стихотворного размера есть своя смысловая инерция… И любая сильная рифма имеет свой как бы облучающий, излучающий эффект». Напомнив, что когда-то Аристов сочинил пьесу «Театр одного философа», Нещеретов назвал книгу и роящиеся вокруг нее мысли «театром одного читателя».