Ты мной выстрелила из Царь-пушки

Наталья Ванханен посвятила стихи Кирпичной улице, на которой стояла ее школа.  Фото Емельяна Маркова

Михаил Синельников, начав с рассказа о составленной им однажды антологии «Град срединный, град сердечный», перешел к стихам: «Москвы восточной ветер летний, / Неосязаемо-сквозной, / И в этом ветре все заметней / Дыханье Азии родной…» Наталья Ванханен воспела Кирпичную улицу, где училась: «Темные наличники, / скошенные здания, / улица Кирпичная, / врет твое название. / И стена с табличкою / покосилась пьяная, / улица Кирпичная, / вся ты – деревянная…»; прочла она и кое-что из лирики покойного Германа Гецевича. Геннадия Калашникова измаяла столичная «Жара»: «Асфальт размяк, листва в испарине, / и город глух, как после выстрела. / Он весь лежит на дне аквариума, / вода давно откуда вытекла». Емельян Марков обрел среди веских знаков истории прежде всего место любви: «Ты мной выстрелила из Царь-пушки / И попала в Царь-колокол. / Купола золотые белки выпучили, / Солнце слонялось вокруг да около…» Алексей Смирнов посвятил строки родному Курсовому переулку: «Была моя Москва невелика, / Всего б и счел прохожий удивленный / Четыре переулка, сквер зеленый, / А над зеленым сквером облака… / Лишь только на краю ее крутом / Медь с медью затевала перезвоны, / Как на другом немедленно вороны / Взлетали в переулке Курсовом…» Юлия Покровская поделилась «Воспоминанием об Арбате»: «Собачья старая площадка / от нас была невдалеке, / как будто длинная перчатка / на растопыренной руке…» Импрессионистический портрет города предложила Марлена Мош: «Ветер Москвы в трубы играет на крыльях домов. / В пене подоблачной тонкие лучики в золоте солнечном…» Юрию Юрченко, иронически назвавшему самого себя «одним из понаехавших», довелось в молодости пожить в Мансуровском переулке в деревянном доме, где «обитал» булгаковский Мастер: «Забудь хотя бы на мгновенье, / что бродят волки по лесам, / в камин подбрасывай поленья, / смотри на старый палисандр…»

Веселые минуты подарила залу задорная Нина Краснова: «Смотрю на полосы афиш, / Не падать духом пробуя. / Москву ничем не удивишь. / Москва – она особая. / Мечтать о чуде перестань, / Не лезь в Москву с поэзией, / Катись-ка ты назад в Рязань, / Ты будешь там полезнее…» Сменившая ее Анна Гедымин вновь подхватила высокую ностальгическую ноту: «Дом, где я родилась, потерпел поражение / в битве с новыми зданьями – выше зари. / Даже память моя – только воображение, / Я не помню, как выглядел он изнутри…»

Ольга Постникова повела слушателей на «Каменный мост»: «Путь на службу дождями посечен, / Ты в троллейбусе, я – у перил, / А другой, романтической встречи / Этот Каменный мост не дарил…» Екатерина Кондратьева коснулась универсального мотива «гения места»: «В этом зеркале не я, / в этом зеркале – косица, / пакля буклей, вереница / сонных комнат, смех наяд…» В балладе Григория Зобина «Двор» сквозь драмы XX века просвечивает судьба нескольких поколений московской семьи: «Славно жилось под подошвой хозяйской, / И на последнем «усатом» году / Выпало счастье – в конце Первомайской (...) Три человека в семействе у деда, / Три комнатенки размером с пенал».

Отыскался в «Пятнице-Москве» (название вечера) и музыкальный «уголок»: Алексей Смирнов под гитару дуэтом с Марией Смирновой исполнил две песни на собственные стихи, а Мила Углова спела памятную отнюдь не только москвичам песенку про дружбу из легендарного кинофильма «Свинарка и пастух». Увенчались чтения верлибром Сергея Нещеретова «Чугунная дума», где сплелись обиходные и металитературные приметы великого города: «Синий «М5» / меня иногда довозит / от чугун-Тургенева / до Достоевской…»