Безопасность бывает только равной

Генерал армии Николай Макаров не склонен к односторонним уступкам.
Фото из журнала "Национальная оборона"

На этой неделе в Москве закончились консультации между правительственными делегациями России и США по продлению или замене двустороннего Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). Российскую делегацию возглавлял заместитель главы МИД Сергей Рябков. Американскую – замгоссекретаря Джон Руд. По сообщениям информационных агентств, взаимопонимания добиться не удалось. Впрочем, его не удалось достичь и в ноябре в Женеве, где проходили аналогичные консультации. Срок действия СНВ-1 истекает 5 декабря 2009 года, и, если за оставшееся время стороны не придут к какому-либо устраивающему всех компромиссу, говорят эксперты, вся система контроля за стратегическими вооружениями, разработанная и успешно функционировавшая почти три десятилетия, может рухнуть.

То, что до 5 декабря 2009 года договориться не удастся, не новость для экспертного сообщества. Бывший начальник Главного штаба РВСН генерал-полковник в отставке Виктор Есин в интервью «НВО» (№ 44 от 12–18.12.08), к примеру, ссылался на многолетний опыт, свидетельствующий о том, что при смене администрации в Вашингтоне новое руководство Соединенных Штатов первые сто дней только осваивается и разбирается с «наследством», которое ей досталось. Так что возобновление полноценных российско-американских консультаций по новому договору скорее всего может начаться не ранее апреля–мая будущего года. И если стороны будут настроены на конструктивные отношения и проявят обоюдную готовность к компромиссам, то на согласование позиций, которые во многом различны, потребуется, опять же исходя из прошлого опыта, не менее шести месяцев.

Правда, и Сергей Рябков, и Джон Руд в заявлениях для прессы пообещали, что новое соглашение обязательно будет подписано до истечения срока старого. Но в это мало кто из серьезных экспертов верит. Почему?

Слишком разные подходы у сторон к новому соглашению. Так, Вашингтон настаивает (и Москва склонна согласиться с таким подходом): меры контроля за стратегическими вооружениями должны быть максимально упрощены по сравнению с СНВ-1. Напомним, эти меры предполагали шесть направлений – уведомленческую деятельность (предварительное предупреждение об испытательных пусках стратегических ракет), контроль национальными техническими средствами (спутники и другое оборудование), инспекционная деятельность (посещение объектов, где размещены МБР), меры на основе сотрудничества (обмен сведениями о собственных стратегических разработках и дислокации МБР), деятельность по непрерывному наблюдению (контрольные посты у предприятий, выпускающих МБР), показы (демонстрация новых и усовершенствованных МБР).

Кое от каких методов российская сторона хотела бы отказаться. В том числе и от деятельности по непрерывному наблюдению. Тем более что США контролируют выход российской продукции с Воткинского завода, где изготавливают «Тополя» и «Булаву». А мы не можем этого делать, так как одно из тех предприятий, что производило американские стратегические ракеты и у которого по условиям СНВ-1 мы контролировали выпуск продукции, было закрыто Вашингтоном. Контролировать нам теперь там нечего. А Воткинский завод мы закрыть не сможем. Он у нас единственный.

Есть и другие принципиальные моменты, которые российская сторона хотела бы заложить в новое соглашение. О них говорил на недавней встрече в здании Военной академии Генерального штаба с военными атташе, аккредитованными в Москве, начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Николай Макаров. Среди таких требований юридически обязывающие положения договора для обеих сторон. То есть новый СНВ должен быть ратифицирован Конгрессом США, как, впрочем, и Федеральным собранием России, подписан президентами и стать законом и для Кремля, и для Белого дома. Второе основополагающее положение – новое соглашение должно ограничивать не только носители ядерных зарядов, но и сами ядерные заряды. Причем как развернутые, так и складированные.

Этот момент вызывает у сторон принципиальное противоречие. «Старый» СНВ ограничивал количество развернутых ракет (и наземных, и морских, и авиационных) 1600 единицами. Число боезарядов на них ограничивалось цифрой – 6000. Потом Договор СНП, подписанный в 2002 году, ограничил количество боезарядов для каждой из сторон на конец 2012 года 1700–2200 развернутыми единицами. Но ни тот, ни другой документы ничего не говорили о неразвернутых, то есть складированных, ядерных боеприпасах. Хотя СНВ-1 и ограничивал неразвернутые носители.

Но вот загвоздка: Россия не хранит свои снятые с ракет боеголовки, США – хранят. В случае необходимости они могут значительно увеличить свой стратегический потенциал на ракетах – как наземных, так и морских – на серьезные величины, что приведет к резкому нарушению стратегического ядерного баланса. Что, естественно, как считают в России, понизит ее безопасность. А это недопустимо – договора заключаются для того, чтобы признать и поддерживать то убеждение, что безопасность должна быть равной для обеих сторон. Иначе договариваться не о чем.

Генерал Макаров, выступая в Академии ГШ, настаивал на том, что все ядерные боеголовки, размещенные на базах хранения, должны быть ликвидированы. Но Вашингтон не хочет соглашаться с такой постановкой вопроса. И это очень серьезное препятствие для заключения нового соглашения по СНВ.

Есть и другое, не менее острое условие, по которому стороны никак не могут договориться. Российский Генштаб требует, чтобы все ядерное оружие, как Москвы, так и Вашингтона, располагалось только на собственных территориях. Это положение вызвано тем обстоятельством, что США до сих пор держат на своих европейских базах в странах НАТО (в Бельгии, Германии, Италии, Нидерландах, Турции и Великобритании) около 400 авиационных ядерных бомб свободного падения В61. Для каких целей – непонятно. Но в Москве считают этот боезапас стратегическим. От европейских баз до наших границ 20–30 минут лета истребителя-бомбардировщика F-16, способного нести эти бомбы. Вот почему Генштаб настаивает на их отправке на Североамериканский континент. Ведь все ядерное оружие России – и стратегическое, и тактическое – находится на ее территории. К тому же тактическое, как заявил Николай Макаров, содержится даже не в войсках, а на центральных базах хранения.

Эксперты расходятся в мнении, готовы ли американцы принять условия Генерального штаба ВС РФ, а значит, и российских переговорщиков по новому СНВ. Большинство аналитиков уверены в том, что США на компромисс с Россией не пойдут. В Вашингтоне все еще живет чувство победителя в холодной войне, и там очень хочется закрепить эту победу в новых договоренностях. Или просто отбросить всяческие юридически обязывающие соглашения с Кремлем, как это сделал 43-й президент Америки Джордж Буш, сославшись на то, что Россия и США уже не враги и им не нужны никакие договора, как нет таких договоров между Вашингтоном и Парижем, Вашингтоном и Лондоном, Вашингтоном и Берлином. И вышел из Договора по ПРО 1972 года – основы двусторонней безопасности.

Но подобное словесное лукавство уже не проходит, говорят в Москве, как и утверждение, что третий позиционный район стратегической американской ПРО в Восточной Европе направлен не против России, а против Ирана. Кремль, тем более после событий в Южной Осетии, уже не даст себя убаюкать. И предупреждение президента Дмитрия Медведева, которое потом повторил для военных атташе генерал армии Николай Макаров и которое так всполошило ЕС и НАТО, о размещении оперативно-тактического комплекса «Искандер-М» в Калининградской области в ответ на базу противоракет в Польше, свидетельствует о том, что шутить в России по поводу стратегического оружия не намерены. Даже не втягиваясь в обременительную гонку вооружений.

Подействует ли это предупреждение на администрацию Барака Обамы, будет видно практически через пару месяцев. Подождем. Наверняка у Вашингтона тоже есть свои козыри, с которыми придется считаться и Москве, и ее Генеральному штабу.

Продолжение темы