В белорусскую армию вернулась дедовщина

Белорусскому министру обороны генерал-лейтенанту Андрею Равкову от новостей не по себе. Фото Reuters

13 февраля на очередном заседании национального Совета безопасности белорусский президент и Верховный главнокомандующий Александр Лукашенко весьма резко прошелся по военному ведомству. По сути – выпорол, и подобной публичной укоризны трудно припомнить за все пять пятилеток его правления. «Из рук вон плохо, что в Министерстве обороны оказались упущены вопросы работы с личным составом, – пенял Батька министру обороны генерал-лейтенанту Андрею Равкову. – Может быть, не так объемно, как я только что сказал, но такие факты мы знаем. Случаи неуставных взаимоотношений, другие нарушения – это те явления, о которых мы, казалось бы, должны были давно забыть».

Поводом для столь нелицеприятной критики стало поистине беспрецедентное ЧП, которое случилось осенью прошлого года в 72-м объединенном учебном центре (оуц) подготовки прапорщиков и младших специалистов (место дислокации – Печи, что в 70 км на северо-восток от Минска, под Борисовом). Часть элитная и самая крупная в Вооруженных силах Республики Беларусь (РБ). И именно в ней, а не в каком-нибудь отдаленном гарнизоне, в который давно не ступала нога проверяющего из центрального главка МО, случилось ЧП на почве неуставных взаимоотношений между военнослужащими, аналогов которому не сыщется не только в сравнительно юной белорусской армии, но и в армии российской. 

Да даже и в советской, в которой дедовщина возникла в конце 1950-х и стала бичом войск в 1970–1980-х годах. Особую досаду белорусских военачальников вызывает еще и то обстоятельство, что 72-й оуц серьезно подкузьмил всем Вооруженным силам, считай, накануне их 100-летия. Юбилейный эффект, «хороший повод для пиара» оказался значительно смазанным. И в обществе, очевидно, уже не столь «гордятся своей армией», как еще год-два-три назад.

Сразу отметим, что «НВО» пишет об этом не без искренней горечи, поскольку в нулевых годах не раз не без восхищения писало о реальном искоренении рецидивов дедовщины в армии Синеокой республики. Еженедельник ставил это достижение в братской республике в пример тогдашнему российскому военному руководству, которое если не с высокомерием, то с крайним пренебрежением смотрело на столь позитивный опыт войска союзной страны и нимало его не перенимало. Дедовщина, увы, все еще «имеет место быть» и в нынешних Вооруженных силах РФ…

26-ЛЕТНЕЕ ВОЙСКО ОТМЕТИЛО СВОЕ… 100-ЛЕТИЕ

Но сначала попробуем «сбить» наверняка возникшее у читателя недоумение по поводу разночтений в возрасте белорусской армии. 23 февраля в Минске официально отметили ее 100-летие, и это вызвало определенную озадаченность у многих наблюдателей как в самой республике, так и в России, да и на ином пространстве почившего СССР. Преемницей последнего логично объявила себя РФ, чему никто в мире возражать не стал. Беларусь же как государство существует на политической карте мира немногим более четверти века. Во всех бывших союзных республиках с 1991 года для национальных ВС были установлены «свои исконные 23 Февраля». Например, в Армении – 28 января, в Грузии – 20 декабря, в Казахстане – 7 мая, в Киргизии – 29 мая, на Украине – 6 декабря… Разве что еще в Таджикистане День Вооруженных сил РТ отмечают 23 февраля (но это так совпало в период гражданской войны в этой стране, когда в 1993-м в этот день по Душанбе прошли части Народного фронта, только что сформированные для противодействия боевикам радикальной оппозиции), но там никто не говорит, что «нашей армии 100 лет».

В белорусском МО данный возраст объясняют тем, что «белорусский народ бережет свою более чем тысячелетнюю историю», судьбоносные вехи которой «связаны именно с ХХ столетием». «Объективно Республика Беларусь стала духовным преемником всего лучшего, что было в Советском Союзе. И в нашей истории одной из самых ярких дат была и остается дата 23 февраля – День защитников Отечества и Вооруженных сил, – заявил в преддверии упомянутого 100-летия на почти двухчасовой пресс-конференции в Минске 14 февраля министр обороны РБ Андрей Равков. И подчеркнуто пояснил: – С датой 23 февраля связано создание армии, которая обеспечила воссоединение великого белорусского народа в едином белорусском государстве. Именно так – великий белорусский народ – сказано в Законе БССР от 14 ноября 1939 года». Это не «распирание от гордости»: генерал процитировал второй пункт постановления Верховного Совета Белорусской ССР, принятого по итогам небезызвестного «польского освободительного похода» советских войск в сентябре 1939 года: «Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической Республики и воссоединить тем самым великий белорусский народ в едином белорусском государстве».

В этом же контексте Равков обосновал, что с датой 23 февраля связано создание Рабоче-крестьянской Красной Армии, спасшей человечество от фашизма в первой половине прошлого века, а во второй – «внесшей решающий вклад в поддержание стратегического паритета на планете»: «Она явилась главным аргументом, сделавшим невозможной, иррациональной большую войну, в том числе ракетно-ядерную. Огромная роль в поддержании стратегического паритета в тот период принадлежала именно Краснознаменному Белорусскому военному округу, на базе которого были созданы вооруженные силы суверенного независимого государства – Республики Беларусь. Они явились преемником всего лучшего, что было в Советской армии, и в современных условиях надежно обеспечивают мир и стабильность на белорусской земле». (Здесь уже некоторый перебор: БелВО, конечно, впечатлял численностью войск и мощью вооружений, но в этом смысле его «огромная роль» была только третьей после РСФСР и Украинской ССР.) Хотя при всем этом собственно старт формированию белорусского войска был дан во вновь возникшем государстве 20 марта 1992 года. Но эту дату в республике не отмечают никак.

Пусть так. В конце концов, это куда больше достойно уважения, нежели «изгнание» на Украине в 2014 году из календаря 23 февраля как Дня защитника Отечества (был закреплен указом главы государства в 1999 году) и утверждение вместо него 14 октября государственного нерабочего Дня защитника Украины (прежде это был День украинского казачества, в который в свое время родилась и националистическая УПА)... 

Не лишне вспомнить, что и белорусские нацики, ненадолго пришедшие к власти после развала Союза, намеревались ввести подобный день, «вдруг» вспомнив, что 8 сентября 1514 года в битве под Оршей «белорусское войско наголову разгромило рать русского царя Василия III». Это была чистейшей воды инсинуация, поскольку о белорусах тогда еще не было ни малейшего знания: впервые термин «белорус» был зафиксирован в письменном источнике в 1586 году, а в широком обиходе белорусов стали называть таковыми только к концу XIX века. А весьма скромно (всего лишь тактически) победившее руссов войско было польско-литовским, точнее Великого княжества Литовского и Королевства Польского...

И вот белорусская армия – «преемник всего лучшего» – подошла к своему 100-летию и с наихудшим, что было в армии-«предшественнице». Причем, повторимся, с таким наихудшим, что человека военного (да, наверное, и штатского) не может не вводить в оторопь.

ВЕКОВАЯ АРМИЯ ТАКОЙ ДЕДОВЩИНЫ НЕ ЗНАЛА…

Суть произошедшего. 3 октября 2017 года в подвале одного из зданий 72-го оуц нашли повешенным рядового Александра Коржича. При этом ноги у него были связаны, а голова замотана майкой. И до сих пор у следствия нет ясности: сам ли 21-летний солдат срочной службы сунул голову в петлю («вследствие психологической травмы, нежелания продолжать службу в Вооруженных силах, а также из-за отказа от комиссования его»), довел ли его до суицида «неуставняк» или это было спланированное убийство.

Общество всколыхнулось. Ситуацией тотчас воспользовались различного рода местные «борцы с режимом». Через 10 дней после случившегося дело под личный контроль взял сам Лукашенко, который потребовал от силовиков максимальной открытости при расследовании и выразил личное соболезнование родителям погибшего срочника.

В 2017 году МО Белоруссии призвало около 11 тыс. новобранцев. Фото с сайта www.mil.by

А уже 20 октября Батька с подачи Равкова лично подписал указ о снятии с должности начальника «учебки» полковника Константина Чернецкого «за отсутствие контроля за поддержанием воинской дисциплины и правопорядка в подчиненном соединении» (данная должность генеральская и относится к номенклатуре верховной власти). Потомственный военный, в свое время родившийся в Ташкенте и окончивший Московское ВОКУ с распределением в БелВО, делавший в национальной армии блестящую карьеру, Чернецкий не прокомандовал 72-м оуц и 10 месяцев. Тогда же многие узнали и о том, что в центре и в прежние годы происходили подобные ЧП – в марте 2015 года и в августе 2016-го, – которые в свое время бурной реакции не вызвали. Это еще более подогрело общественное мнение. О своих «убитых в армии сыновьях» вспомнили с десяток матерей, которые даже посетили место, где было обнаружено тело Коржича. Такой реакции в белорусском социуме не наблюдалось с начала 2000-х.

Одновременно полетели головы и у еще с полдюжины должностных лиц Центра, которых к тому же уволили из армии. Некоторые из них были арестованы и с октября пребывают в СИЗО. А 14 февраля, через день после упомянутого выше Совбеза, на встрече с журналистами генерал Равков шокировал подробностями «дела Коржича». Аналогов из «истории дедовщины» за 100 лет армии припомнить невозможно.

Шок вот от чего. При всей трагедии с Коржичем поражает, конечно, не сам факт случившегося с ним, ибо, как ни прискорбно это осознавать, но самоубийством или даже массовым убийством в армии ныне никого не удивишь. Скажем, в российской армии нет-нет, да и случаются расстрелы сослуживцем сослуживцев на почве издевательств старослужащих над новобранцами; благо, в белорусской армии инцидентов подобного рода не наблюдалось. Процитируем генерала Равкова, который, окончив в 1988 году МосВОКУ, успел три года младшим офицером прослужить еще в Советской армии. Отвечая на вопрос, что лично его больше всего тронуло в этой трагической истории, он, еще на волне эмоций от тех октябрьских событий (присутствовавшие на встрече это наблюдали), ответил так: «Для меня как для министра обороны самое неприятное было то, что мы этого солдата потеряли на семь дней. Он семь дней провисел в петле, судя по всему… Я такого в своей жизни никогда не встречал, чтобы солдат был потерян на семь дней. Солдат может потеряться на ночь – сбежать к девчонке, на полдня где-то в самоволку сбегать. Но чтобы на семь дней – такого…» – И удрученно покачал головой.

Вот именно «такого…» вряд ли сможет припомнить и хоть один ныне еще служащий офицер «поколения Равкова» или уже отставной. Семь дней рядовой солдат не появлялся на занятиях, не ходил в строю, не посещал столовую, не становился на вечернюю поверку, ночью пустовала его койка, а его не хватился ни один сержант или офицер. Да и его сослуживцы те еще товарищи. «Отряд не заметил потери бойца». И – где?! Еще раз повторим: в одной из самых элитных частей, единственной в белорусской армии, у командира которой генеральская должность... Конечно, не ошеломлять «такое» не может.

ПОБОРЫ ВКУПЕ С УБИЙСТВАМИ

Через два дня после общения военного министра с журналистами интервью новостному порталу TUT.BY дал руководитель следственной группы по «делу Коржича» некто бесфамильный Михаил Владимирович (с подобной официальной довольно странной и не объясненной «полуанонимностью» сталкиваться тоже еще не приходилось). По его словам, «по этому делу возбуждено 13 уголовных дел, по которым сейчас проходит девять обвиняемых (офицер, прапорщик и младшие командиры) и три подозреваемых». Следствие было продлено по причине того, что по «дедовщине у нас если не каждый день, то через день возникают новые эпизоды»: «Например, сейчас по одному обвиняемому проходит 40 потерпевших, в том числе погибший Александр Коржич. У других – по 25–30 потерпевших». При этом царит круговая порука: «солдаты не хотят рассказывать про сержантов, потому что это считается зазорным в их среде». «Следователь без фамилии» надеется, что «расследование по факту смерти Коржича будет завершено в конце марта».

Он также рассказал, что сейчас от избиений «неуставные отношения трансформировались в отношения товарно-денежные» и привел примеры «расценок», которые уже удалось выявить. Сержанты взимают с подчиненных рядовых пятую часть их 10-рублевого месячного солдатского денежного довольствия (10 белорусских рублей эквивалентны 300 рублям РФ) за разрешение «выпить кофе, купить булочку или постирать одежду». А «за пользование мобильным телефоном, которые в частях запрещены приказом министра обороны, устанавливалась такса в 20–40 руб.». Было также выявлено, что погибший воин заплатил «опекавшему» его сержанту 20 руб. (деньги присылала мать) за то, чтобы тот оградил его от посягательств «одного из старослужащих, который применил к Коржичу насилие».

Довольно странно, что данный следователь «не в курсе» судебных дел, по которым разбирались не только драки, но и убийства. Так, с весны 2009-го по весну 2010 года шло разбирательство по поводу гибели 20-летнего срочника Валерия Шкута. Военные пытались представить случившееся так, будто молодой солдат «вдруг умер в минуты курения». Привезли «обкурившегося до смерти» на родину и скоренько похоронили. Его мать, Тамара Шкут, успев осмотреть тело сына, этому не поверила, подняла шум вплоть до администрации президента, добилась эксгумации. Следствие выявило совершенно иную картину: новобранца постоянно били старослужащие. На скамью подсудимых сели десятеро, один из которых получил 8,5 лет строгого режима, двое – по 3,5 года, прочие отделались меньшими сроками. Командиры, покрывавшие «дедов», к уголовной ответственности не привлекались, а о наказании их по служебной линии (если таковое было) МО не посчитало нужным информировать общество: сор из избы – зачем?

В августе 2012 года в 103-й гвардейской мобильной бригаде (бывшая дивизия ВДВ) погиб в петле 22-летний Евгений Рудак. Минобороны это на «чистый» суицид списать не удалось, и по статье «доведение до самоубийства» Следственный комитет привлек к уголовной ответственности группу сержантов и солдат, ряд из которых осудили на 5,5 лет лишения свободы.

В 2013 году проходил службу в воинской части 28212 в Уручье, что на окраине Минска, 26-летний новобранец Александр Габрукович. 20-летний «дед» Денис Шаломицкий за пятиминутную отлучку «салаги» за сигаретами во время дежурства по столовой избил его так, что парень потерял литр крови и оказался в реанимации, где хирургам пришлось удалить ему селезенку. Нелюдь получил всего три года колонии усиленного режима, из которых отсидел полтора, в то время как искалеченный им сослуживец два года не мог работать, преимущественно сам оплачивал лечение (Минобороны соизволило выплатить страховку лишь при посредничестве адвоката), в том числе и санаторное. И до сих пор Габрукович (разговор с ним минские журналисты записали в октябре 2017-го) не может набрать вес: «Наоборот, худею и худею».

Аналогичный случай имел место летом 2015 года в одной из частей под Брестом. Младший сержант за медленную уборку казармы вновь призванным солдатом так оприходовал «не поворачивающегося» кулаком, что отбил у того селезенку. Получил 5,5 лет с принуждением к выплате штрафа, эквивалентного 9,5 тыс. долл.

Так что примеров «мордобоя» в белорусских Вооруженных силах, помимо «мягкой» дедовщины в виде поборов (а по сути, это мелкие грабежи) тоже хватает.

Белорусское СМИ, у которого «НВО» позаимствовало перечисленные факты, обратилось в МО РБ с запросом о количестве уголовных дел, так или иначе связанных с «нарушением уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего» в период с 2009 по 2017 год. Ответ, появившийся буквально через сутки на официальном сайте военного министерства, не может не удручать: «По фактам нарушений уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, включая те, которые не были сопряжены с насилием, возбуждены уголовные дела, в том числе: в 2014 году – 13, в 2015 году – 27, в 2016 году – 17, в 2017 году – 13».

Это – данные за годы, в которые Вооруженными силами руководит генерал-лейтенант Равков, назначенный на пост министра 27 ноября 2014-го. 70 дел о дедовщине за четыре года. Плюс те 48, что были заведены вскоре после инцидента с рядовым Коржичем. Для армии, насчитывающей 25 тыс. солдат срочной службы, это не просто «много», а, как представляется, зашкаливает. Математически глянуть, так едва ли не в каждом батальоне «деды правят бал».

НЕ ЗАТЯНЕТ ЛИ «ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ТРЯСИНА»

Тем удивительнее, что генерал Равков к такой «народной статистике» относится с заметным благодушием. По его логике, «всего этого» не было бы, если бы не «реальные проблемы, связанные с объективными условиями функционирования Вооруженных сил». В общении с журналистами он мало того, что даже не попытался как-то повиниться за явные упущения в работе с личным составом и «еще раз» извиниться перед родственниками рядового Коржича, что «не уберег» солдата. Но он умолчал о крайне негативной оценке деятельности министерства в плане работы с личным составом, данной накануне Верховным главнокомандующим (см. в преамбуле к статье). Тем более что местные информресурсы тогда широко распространили эту новость.

Но прежде чем подробно остановиться на нынешней явно завышенной самооценке деятельности МО РБ, граничащей с «головокружением от успехов», есть большой смысл вспомнить, «как было» на рубеже 2005 года, когда в течение считаных лет была реформирована «все никак не реформирующаяся» до этого новоиспеченная белорусская армия. В середине нулевых все белорусы, начиная от Главковерха и кончая солдатской матерью-кухаркой в самом медвежьем деревенском углу, гордились тем, что «в нашей армии удалось на корню изжить дедовщину – этот бич армии советской». И это не было пропагандистским преувеличением.

Стоит напомнить, что тогда писало «НВО», обозреватель которого Игорь Плугатарёв не раз бывал в различных частях и соединениях белорусского войска (в том числе неоднократно и в 72-м оуц). Он также не раз интервьюировал тогдашнего министра обороны генерал-полковника Леонида Мальцева. По оценке не только «НВО», но и ряда авторитетных экспертов, именно Мальцеву реально за три-четыре года удалось радикально преобразовать национальные Вооруженные силы и, с восстановлением престижности офицерской службы, весьма высоко поднять их авторитет в глазах общества. Борьба с дедовщиной в них и ее профилактика в этот период и в последующие годы, пока Леонид Семенович возглавлял военное ведомство (по 2009 год), ставилась наряду с другими наиважнейшими задачами во главу угла в деятельности Минобороны.

Подход «при Мальцеве» был такой. В 2001 году с его подачи была введена совершенно новая система оценки деятельности командиров и начальников всех рангов. Командиров обязали не скрывать случаи неуставных взаимоотношений, какими бы тяжкими они ни были, а выявлять их и докладывать вышестоящему начальству вплоть до министра обороны. При этом «деды» через правоохранительные органы тотчас привлекались к соответствующей ответственности не только за избиение «салаги», но и даже за грубое слово по его адресу. За это офицера перестали гнобить, а напротив – начали поощрять, стимулируя его и далее работать в том же духе наведения уставного порядка во вверенном подразделении, части. До этого, по пагубным традициям Советской армии, «били» по командирам, у кого происходили подобные ЧП, поэтому последние их и утаивали.

«Наш офицер перестал отвечать за внеуставные действия солдата, если его, офицера, конкретная вина в совершении солдатом правонарушения не была доказана, – объяснял Мальцев на странницах еженедельника «НВО» в декабре 2004 года. – Но самое страшное для офицера – это сокрытие правонарушения. Вот тут мы уже спрашиваем с офицера по всей строгости. И у нас очень быстро прекратилось отбитие печенок-селезенок. Сегодня я на 100% уверен, что ни одного сокрытия преступлений в Вооруженных силах нет. Статистика же по ним, которую мы имеем, позволяет нам видеть реальное положение дел с дисциплиной в армии, продуктивно искать и находить истинные причины различного рода правонарушений и принимать соответствующие меры». По логике вещей, сначала эта статистика была вопиющей, а потом резко пошла на спад и стала близкой к нулю.

Одновременно Минобороны РБ добилось, чтобы в армию вообще не призывали судимых, коих ранее среди носящих солдатские погоны было немало. Это тоже заметно повлияло на спад дедовщины в частях.

Обозначенные подходы и приведенная ниже цифирь в проецировании их на сегодняшний день отражают совсем иные тенденции. В 2004 году в Вооруженных силах РБ погибли 27 человек (в 2003-м – 32 военнослужащих). Из них только 13 были солдатами срочной службы. Но показательно то, что 23 из числа погибших белорусов в погонах лишились жизни, находясь вне структур Вооруженных сил. Из них 11 покончили жизнь самоубийством, 6 стали жертвами ДТП, 4 утонули, 1 был убит гражданским лицом. Ни одна из смертей не была связана с неуставными взаимоотношениями.

При этом вот что особенно достойно уважения: генерал Мальцев в беседах с обозревателем «НВО» ни единого раза ни намеком не пенял на гражданское общество, которое «поставляет» ему для прохождения службы плохих солдат, или на «опустившуюся до ниже пояса» масс-культуру. Он работал сам и подчиненных генералов и офицеров побуждал работать «с тем, что дают», и добивался эффективности в этой работе. Также Леонид Семенович никогда публично не упрекал СМИ за то, что они «раздувают отдельные случаи армейских правонарушений». Пусть пишут, считал он, задевает, конечно, но это приносит и пользу.

Эти подходы экс-министра – истинного реформатора (к сведению, он кандидат социологических и доктор политических наук, защитился в Москве соответственно в 1999 и 2004 годах) – заметно отличаются от действий и слов нынешнего главы военного ведомства. И «дело рядового Коржича» высвечивает эту разницу довольно зримо.

Статистика армейских правонарушений в устах Равкова, несмотря ни на что, выглядит куда как замечательно: новый 2018 год без преступлений и происшествий встретили 92% воинских частей и военных учреждений. «Это – самый низкий уровень преступности за четверть века», – подчеркивает он. И некорректность этой похвальбы на фоне резонанснейшего (стоит именно так обозначить) ЧП в Печах не вызывает сомнений.

По его данным, в 2017 году суицид совершили три солдата из призыва, годом раньше – четыре человека. Похоже, это неприкрытый намек на «резкое снижение самоубийств в армии» – «аж» на 25%! Мальцев в свое время бахвальство подобной низкопробной статистикой пресекал, справедливо считая, что она необъективна, а значит, и не настраивает командиров на нужный лад работы. Подходы к оценкам положения дел он тогда изменил: «Если на нашу 50-тысячную армию было два случая каких-то негативов, каких – неважно, а стал один, то это считалось уменьшением в два раза. Да ничего подобного! Не в два раза уменьшилось, а осталось на прежнем уровне! А вот если б было 200, стало 400 – тогда можно говорить об увеличении или уменьшении в два раза».

При этом генерал Равков отводит тень с плетня армии на иную городьбу. Он прямо дал понять, что число самоубийств в упомянутые годы могло быть больше, поскольку наблюдаются «неблагоприятные тенденции в качественных характеристиках молодежи». Памятные запевы, которые стали сочинять неудачливые отцы-командиры как раз в годы расцвета дедовщины в Советской армии. Поэтому стоит сказать в пику генералу Равкову, что на рубеже тысячелетий, когда за реформу армии брался социолог и военный политолог генерал Мальцев, «качественные характеристики» призывников в условиях «безвременья» и разгула преступности конца 80-х – начала 90-х вряд ли были «куда лучше», чем ныне. Скорее напротив. Потому как «облико морале» поколения 1995–2000-х (а это аккурат призыв теперешних лет) росло уже в куда более благополучной Беларуси, в которой перестали чернить армию и «полюбили» ее безо всякой официальной пропаганды (хотя и не без ее определенных стараний).

В нынешнем военном руководстве также винят «демографическую впадину 90-х годов прошлого века, которая объективно снизила возможности по отбору призывного ресурса». И в этих условиях Минобороны хочешь не хочешь, а пришлось переступить упомянутый выше закон, принятие которого некогда было инициировано генералом Мальцевым, и призывать лиц, имеющих снятую или погашенную судимость. Таковых в 2017 году было поставлено «под ружье» почти 5%. «Данные военнослужащие, имевшие опыт криминального поведения, привлекались к уголовной ответственности за кражи, хулиганства и уклонение от призыва на военную службу, – пояснил глава белвоенведомства, со вздохом сожаления вспомнив, что «в начале 2000-х годов, имея избыток призывных ресурсов, таких лиц вообще не призывали в армию». Призывную «малину» портят, по словам Равкова, и «12% военнослужащих, состоявших на учете в милиции до призыва». А также «почти 2/3 пополнения имеют опыт противоправного поведения (административные правонарушения)». Из сказанного министром можно также понять, что в последние годы в новобранцы попадают юноши, из которых на гражданке «2,4% состояли на учете нарколога, 3,5% – у психиатров». А также «возросло количество военнослужащих, употреблявших наркотики, – 2%».

То есть «демографическая впадина» местами уже переходит и в «трясину». Но все же напрашивается вопрос. В осенний призыв-2017 вызову в районные военные комиссариаты страны подлежало около 80 тыс. молодых людей. По данным Минобороны, по 55 тыс. из них было принято решение – скажем, предоставили «около 26 тыс. отсрочек, из которых свыше 85% – для продолжения учебы». Реально в солдатскую форму облачились около 11 тыс. и еще 1,5 тыс. человек «забрили» на службу в резерве. Нетрудно сопоставить и задаться вопросом: это как же так идет отбор, если из 19 тыс. нельзя набрать несудимых и «не хулиганов»? Или уже столь велика криминализация в среде белорусской молодежи?

В последующей публикации «НВО» изложит другие аспекты этой темы, остающейся актуальной и для российской армии.