Виктор Саксон А ЧТО СПОСОБЕН "один из самых прозорливых мыслителей XX века", отправься он в путешествие? Что если философские размышления воплотить в жанре путевых заметок? Результат подобного эксперимента - сборник "Камень и небо", в который вошли наиболее известные эссе Хосе Ортеги-и-Гассета, написанные им для альманаха "Эль Эспектадор" и за редким исключением впервые публикуемые на русском языке.
Каждое произведение сборника является фотографически точной зарисовкой с натуры, подернутой легкой философической дымкой. К жанру философских набросков путешественника не относится разве что "Восстание масс", самая известная работа Ортеги, которая, вероятно, включена составителями для увеличения хрестоматийной ценности издания. В действительности в книге собраны наименее философские работы, "философская беллетристика" Ортеги, адресованная не столько эрудитам, сколько людям думающим, людям, которым интересно размышлять, а не соглашаться.
Когда речь заходит о путевых заметках как о литературном жанре, наиболее приближающемся к географической науке, география имеет редкую возможность посмотреть на себя со стороны, определить, какими закономерностями наделяют пространство не-географы, а может, и почерпнуть для себя что-то новое из другой области знаний.
В этой связи главный урок, который могла бы извлечь география, состоит в осмыслении позиции автора, выраженной в его знаменитой формуле: "Я - это я и мои обстоятельства". Слово "обстоятельства" в испанском имеет более емкий смысл и может переводиться как "окружение, среда". Что же подразумевает Ортега под этим тождеством?
Личность для Ортеги-гуманиста - центр мира, откуда ведется наблюдение за Вселенной. Действительность - пейзаж, наблюдаемый с разных точек. Результат наблюдения - разные представления об обозримой местности. "Это не искажение, поскольку единственной - абсолютной - перспективы не существует: "ложна утопия - истина без местоимения, видимая с "никакого" места". Мир таков, каким его видит смотрящий. Попытка собрать единую объективную картину мира глазами всех его созерцателей, по мнению Ортеги, обречена. Все вроде бы просто: объективно существует лишь образ мира в сознании индивидуума. Результат объединения образов - генерализированная модель, видимая ниоткуда, и потому - ложная.
Как же в таком случае быть географии, главными исследовательскими методами которой до сих пор были и остаются обобщение и генерализация? Здесь Ортегой провозглашается заветный девиз страноведов: "сложному объекту - гибкая методика". Каждый объект, каждая личность уникальны, и, следовательно, уникальны их образы: "Увиденным можно поделиться, но нельзя поменяться, как нельзя поменяться жизнью".
С этих позиций Ортега предлагает изящное решение одной из ключевых проблем нашей науки: проблемы типологии, или, точнее, объективности критериев для ее осуществления. В "Эстетике в трамвае" Ортега задается вопросом: "В чем состоит феномен исчисления женской красоты?" Любая типология в данном случае крайне затруднена, поскольку должна бы состоять из бесконечного числа моделей и критериев. Но исчисление все-таки происходит, и происходит потому, что женский образ сам "выбирает такую из наших моделей, какая должна быть к нему применена". Таким образом, сам объект должен подсказывать методику его изучения, и таких методик будет ровно столько, сколько исследователей возьмутся за этот объект, поскольку изучать они будут свой и только свой образ этого объекта, приходя к правильному решению, пускай противоположному остальным.
В то же время Ортега далек от того, чтобы исповедовать полную отрешенность образов от действительности. Так в Дон Жуане, как и в любом севильце, по выражению автора, всецело присутствует "топографический фактор", да и вообще: "В любой пяди земли пульсирует человеческая судьба, и для народа, населяющего землю, это императив пространства. В свою очередь, каждый устойчивый жизненный уклад намечает себе образ местности, близкий по духу".
Природные условия, по мнению Ортеги, являются одним из ключевых факторов национального самосознания. У него существует своя концепция Андалузии, Кордовы, Мадрида, Кастилии, Астурии, каждая из которых - яркий образ национальных и местных особенностей истории, культуры и характера. В то же время Ортегу нельзя упрекнуть в детерминизме: "география, пишет он, не тащит историю, она лишь ее подстегивает". Говоря о "растительной жизни", присущей андалузцам и обусловленной, по общему мнению, благоприятными климатическими условиями этого края, Ортега не раз замечает: "Слишком плоско объяснять культуру прямым воздействием среды".
Только Человек, которого Ортега наделяет силой Творца, является обладателем и одновременно частицей уникального мира, целиком состоящего из собственных образов: "Бог не рационалист. Его точка зрения - точка зрения каждого из нас". Калейдоскоп образов, созданных целым народом, становится его культурой, а культура - цементом, скрепляющим нацию. Движение по пути обобщения, массовости приводит к обезличению, страшный результат которого - тоталитаризм - красочно описан в "Восстании масс".
В географии же удел тех, кто в целях обобщения пренебрегает уникальностью личности, характера, культуры, также незавиден. "Среда", "климат", "географический фактор" весьма напоминают всемогущий словесный набор неаполитанского шарлатана". Как тут не согласиться с Ортегой!
