Главкнига: чтение, изменившее жизнь

Главный переворот в сознании совершили русские писатели-классики. И началось с «Идиота». Я был первокурсником МАИ, не мог от книги оторваться даже на лекциях. Закончил читать в трамвае, по дороге домой. После – шел по солнечному асфальту, мимо людей и деревьев и не воспринимал того, что происходит вокруг. Все казалось иллюзорным. Подлинное было там, в книге, которую я совсем недавно закрыл. За романами Достоевского читал с жадностью и опубликованные его черновики, и воспоминания о нем, и работы филологов. Вслед за Достоевским пришла вся русская классика, включая и «нешкольные» имена – Герцен, Гаршин, Александр Одоевский, Иван Никитин. Последний показался настолько родным, что прочитал не только его стихотворения и поэмы, но и повесть «Дневник семинариста». Круг чтения все время расширялся, захватывая и «малых» авторов, и зарубежных. Мог читать и перечитывать – без какой-либо системы, даже параллельно – и твеновского «Гека Финна», и «Дорогу никуда» Грина, и роман Толстого «Воскресение», и «Вор» Леонида Леонова, и «Хромой барин» Алексея Толстого, и «Записки у изголовья» Сей-Сёнагон, и «Рассказы величиной с ладонь» Кавабаты. Вообще нравилось открывать совершенно до того неизвестное, от книги «Шесть записок о быстротечной жизни» Шень Фу до «Мыслей» Паскаля, которые в «Библиотеке всемирной литературы» были изданы с большими сокращениями, но в очень хорошем переводе Линецкой. После каждый «свой» автор – Блок, Розанов, Георгий Иванов и многие другие – становился хотя бы маленьким «переворотом».