Главкнига. Чтение, изменившее жизнь

В детстве многое определяют родители. Моя мама отдала меня в русскую школу, потому что любила русский язык и хотела, чтобы мы, ее дети, владели этим языком. Русский язык она сама не знала, и если я стану объяснять, почему она его любила, буду вынуждена ответить ее же словами: «Это язык Ленина!» Она верила в коммунизм. Поскольку у нас в семье было принято говорить на армянском языке, я понимала только два русских слова: «да» и «нет». Я вставала и говорила «да», когда вызывали к доске. Двойку за двойкой я приносила домой от любимой учительницы, которая убеждала родителей перевести меня в армянскую школу. Надо заметить, что плохие оценки не только влияют на самооценку, но и приводят к плохому окружению… Папа убеждал, мама медлила, надеялась.

И случилось чудо! Учительница прочитала стихотворение Пушкина «У лукоморья дуб зеленый». Я не знаю, как я его поняла, оно мне понравилось, как чудесное проникновение в другой таинственный широкий мир. И на следующий день я сама вызвалась к доске (впервые) и к ошеломленному удивлению учительницы и всего класса вдохновенно наизусть прочитала это стихотворение. Я получила «5+» (никогда не получив до этого даже «4-»), но дело не в оценке. Учительница перестала убеждать родителей перевести меня в армянскую школу, она стала убеждать их оставить меня на месяц летом в пионерском лагере с русскими детьми в России. Таким образом сбылась заветная мечта моей мамы! Летом я провела в русском лагере два месяца, и осталась учиться в русской школе, уже получая только хорошие отметки. Мы в школе проходили «Преступление и наказание» Достоевского. Это произведение более всего помогло сформировать мое мировоззрение, дало понять, насколько чревато последствиями желание достичь заветной цели любой ценой… Тонкое живое описание переживаний героя давало не только глубинное понимание его поведения, но и показывало воображению подлинно комичные ситуации, переплетенные с трагичными.

Знание же армянского языка привил мне папа и родные горы, которые были видны из нашего ереванского окна. Еще детсадовским ребенком я садилась вечером у радио с братьями и слушала армянские сказки; они такие колоритные, самобытные и с неожиданными поворотами. Мне нравились стихи Вагана Терьяна (на армянском языке), гениальные переводы Атабека Хнкояна басен Крылова. Стихи Терьяна – сама музыка природы, они развивали музыкальную созерцательность. Любовь к армянской поэзии прививал отец, он читал наизусть целые поэмы Ованеса Туманяна. Из библиотеки я часто брала книги, одна из них – книга Толстого «Детство. Отрочество. Юность». Во время чтения биографии писателя и других его книг («Война и мир», «Анна Каренина») в моем сознании произошел поворот от атеизма к сближению с религией. Я впервые засомневалась и задумалась серьезно – если такой великий человек верит в Бога, то, может быть, Бог существует? Тем более что он верит (а может, не верит, а знает…) несмотря на то, что его отлучили от церкви…

Книгу Сервантеса «Дон Кихот» прочитала позднее. Это было для меня открытие! Такая чистота и милосердие, и такая жестокость мира, причем не умышленная, а вследствие непонимания. Книга укрепила мой дух и помогла преодолеть жизненные невзгоды в борьбе с «ветряными мельницами» моей жизни.

Казалось бы, не могут художественные произведения влиять настолько, чтобы изменить жизненные позиции, но совсем недавно, прочитав «Воскресение в Третьем Риме» Владимира Микушевича, я углубила свои духовные знания. Какая любовь к своей Родине, какое осмысление истории! А знание-понимание женской натуры у в рассказе, где описана мысленная беседа дочки и матери?! И ни одного слова не выкинешь – настоящее стихотворение в прозе!