Алла Хемлин Девять толстых томов. Обложки твердые-твердые, обтянутые светло-серой тканью под благородную мешковину. На корешках – пухлая красная точка разделяет имя-фамилию и номер. Сквозняком на контртитуле и титуле буквами со смещенными центрами тяжести написано «Илья Эренбург» и все положенное по содержанию.
Помню коричневатые подтеки на обложках – следы потопа в библиотеке. Читала я лежа, и рельефные края пятен приятно тревожили ладони.
«Хулио Хуренито», «Трест Д.Е.», «13 трубок» – это первый том. Не том – водоворот.
Я влюбилась в Эренбурга (конечно, в Хулио!) сразу. Натуральным образом взахлеб прочитала и прозу, и воспоминания, и стихи. Не то чтобы мне было понятно все. Но я и читала не для понимания, понимание пришло потом, через людей, годы, жизнь. Тогда меня чаровали дивные сложения звуков – знаки иного.
И первое стихотворение вне школьной программы, которое я помню до сих пор, из книги, пережившей потоп. Про Фому Неверного: «...Не был я учеником примерным/ И не стал с годами безупречным,/ Из апостолов Фома Неверный/ Кажется мне самым человечным./ Услыхав, он не поверил просто –/ Мало ли рассказывают басен?/ И, наверно, не один апостол/ Говорил, что он весьма опасен.../ Может, был Фома тяжелодумом,/ Но, подумав, он за дело брался,/ Говорил он только то, что думал,/ И от слов своих не отступался./ Жизнь он мерил собственною меркой,/ Были у него свои скрижали./ Уж не потому ль, что он «неверный»,/ Он молчал, когда его пытали?»
Андрей Мельников 
комментарии(0)