Дмитрий Григорьев Я очень рано научился читать и, начиная лет с шести, стал потрошить старинный книжный шкаф, что стоял в моей комнате. Я ему даже оду в свое время посвятил. Он и сейчас со мной. Чего я только оттуда не вылавливал! Сказки, эпические истории (одно из самых ярких детских книжных впечатлений – огромная, как мне тогда казалось, книга «Калевала»). Разумеется, приключения, фантастику, детективы. Например, сочинения Артура Конан Дойла. Почему-то у нас была только половина томов. В моей комнате жили и капитан Шарки, и бригадир Жерар, и сам Шерлок Холмс.
С русской классикой малолетнему пожирателю букв было сложнее. Помню, как меня возмутила «Гроза» Островского (прочел я ее задолго до школьных разборов) – ситуация казалась мне предельно абсурдной, я не принимал и не понимал ту реальность… В итоге в своих фантазиях перекроил сюжет и психологию героев пьесы самым революционным образом.
Одно из самых любимых произведений, освоенных уже подростком, – «Очарованный странник» Лескова. Из зарубежной прозы, зацепившей меня приблизительно в то же время, – «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.
Но не только проза и не только художественная литература. Я обязательно должен сказать и про альбом репродукций Босха, который в детстве мог разглядывать часами, и про статью Генриха Боровика в журнале «Вокруг света» о хиппи, чью идеологию я, 10-летний пацан, воспринял сразу же и надолго, и про переводы поэзии (от Каммингса до Лорки) в «Иностранной литературе». Позже, будучи студентом, я сам перепечатывал на пишущей машинке сборники стихотворений Тарковского и Мандельштама, тексты Хармса и Введенского. Список книг, повлиявших и продолжающих влиять на меня, постоянно пополняется – думаю, старинного шкафа уже не хватит, чтобы их вместить.
комментарии(0)