Назло китайскому соседу

Теракт в шиитской мечети в Кундузе совершил смертник-уйгур, что усиливает опасения Пекина за свою национальную безопасность. Фото Reuters

Присутствие уйгурских смертников в рядах террористической группировки «ИГ-Хорасан» (запрещена в РФ) усугубляет опасения Пекина по поводу угрозы национальной безопасности Китая, исходящей из Афганистана.

Террористическая группировка «Исламское государство» (запрещена в РФ) взяла на себя ответственность за теракт в шиитской мечети в Кундузе 8 октября. Со слов организации, атака была направлена как на «рафидитов» (уничижительный термин, используемый джихадистами для обозначения шиитов), так и на правительство радикального исламистского движения «Талибан» (запрещено в РФ) за его предполагаемую готовность депортировать уйгуров из Афганистана в ответ на запросы со стороны Китая. Что примечательно, группировка идентифицировала террориста как «Мухаммада аль-Уйгури», недвусмысленно заявляя о его происхождении.

Соперники талибов

Агрессия регионального подразделения «Исламского государства» под названием «ИГ-Хорасан» в отношении гражданского населения из числа религиозных и этнических меньшинств не является чем-то экстраординарным. Сегодня талибы стремятся превратиться из радикальной экстремистской организации в легитимную государственную структуру. Нападения на общины меньшинств призваны разжечь межрелигиозную рознь, одновременно ставя под сомнение способность непризнанного правительства обеспечить надлежащую безопасность народу Афганистана.

Недоумение вызывает лишь попытка «ИГ-Хорасан» оправдать нападения на хазарейское меньшинство с помощью доводов об уйгурах. Характер терактов демонстрирует, что на данном этапе группировка уже рассматривает возможность перейти от провокации к действиям. Кроме того, «ИГ-Хорасан» рассматривает перспективу депортации уйгуров талибами как возможность позиционировать себя защитником уйгуров с перспективой пополнения своих рядов новыми боевиками.

Пекин тревожат сообщения о том, что боевики из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая (СУАР) замечены в северо-восточных провинциях Афганистана. Ведь в данный момент Китай планирует взять на себя ведущую роль в восстановлении Афганистана. Но присутствие в движении «Талибан» иностранных боевиков, особенно уйгуров, способно в перспективе нанести существенный урон отношениям между талибами и Пекином.

Террористическая группировка «ИГ-Хорасан» возникла в 2015 году, когда «Исламское государство» объявило о своей экспансии в так называемую провинцию Хорасан, которая охватывает части современного Афганистана, Пакистана, Ирана и Средней Азии. Первоначальный состав группировки преимущественно формировался из бывших сторонников жесткой линии среди афганских и пакистанских талибов, «Аль-Каиды» (запрещена в РФ) и других групп боевиков. С момента создания «ИГ-Хорасан» рассматривает «Талибан» как стратегического соперника и идеологического противника.

Группировка нацелилась на позиции талибов и предприняла попытку спровоцировать дезертирство из их движения.

С 2015 по 2020 год на фоне постоянного военного давления со стороны США правительственные силы Афганистана и талибы сдерживали угрозу «ИГ-Хорасан». С 2020 года под руководством нового лидера Шахаба аль-Мухаджира группировка развернула беспрецедентную волну насилия в рамках кампании «возрождения» против афганского правительства и «Талибана».

Согласно отчетам ООН, до падения афганского правительства в августе этого года в рядах «ИГ-Хорасан» числилось до 1500 боевиков, и только в первом квартале 2021 года группировка совершила 77 нападений на территории Афганистана. После захвата власти талибами боевики «ИГ-Хорасан» активизировали нападения на гражданские объекты, в том числе на религиозные учреждения. В этих атаках участвовали афганские, индийские, таджикские и пакистанские группировки.

Уйгурский фактор

Теракт в Кундузе – это первый случай, когда «ИГ-Хорасан» публично подтвердила мобилизацию этнического уйгура, не предоставив при этом никаких детальных подробностей о его происхождении. Раньше уйгурские боевики не были замечены ни в онлайн-пропаганде, ни в боевых действиях группировки.

Уйгуры представляют собой тюркоязычную этническую общину, состоящую в основном из мусульман-суннитов, проживающих в СУАР. Большинство уйгуров принадлежат к суннитам ханафитского мазхаба, что создает потенциал для развития исторических, религиозных и культурных связей между уйгурами и движением «Талибан».

Хотя псевдоним террориста (аль-Уйгури) подразумевает, что он был этническим уйгуром, это необязательно означает, что он был родом из Синьцзяна. Уйгурские боевики, которые утверждают, что прибыли из Китая, обычно используют псевдоним аль-Туркестани, чтобы подчеркнуть свою сепаратистскую позицию: создание независимого исламского государства в Синьцзяне, который они часто называют Восточным Туркестаном.

Во многих странах, в том числе в Турции и Афганистане, проживает большое количество уйгурских общин, выходцем из которых предположительно и мог быть злоумышленник. Но независимо от национального происхождения нападавшего, подчеркивая причастность уйгуров к терактам в Афганистане, «ИГ-Хорасан» направляет важные послания предполагаемой аудитории: Китаю, «Талибану», а также воюющим на его стороне боевикам.

Китай впервые привлек внимание центрального ядра «Исламского государства» в июле 2014 года, когда ныне ликвидированный лидер группировки Абу Бакр аль-Багдади упомянул его в перечне государств, против которых планирует «вести джихад». Год спустя ИГ объявило о казни китайского заложника. Группировка также взяла на себя ответственность за убийство двух китайских учителей, похищенных в Пакистане в мае 2017 года. Но с тех пор антикитайская деятельность ИГ преимущественно ограничивалась распространением угроз и призывов к действиям в форме онлайн-пропаганды.

Хотя в основе текущей ситуации могут лежать разные мотивы, относительную малочисленность китайской и уйгурской риторики в пропаганде ИГ в прошлом объясняют два основных фактора. Во-первых, террористическая группировка считала Пекин слабым источником угрозы, поскольку Китай не участвовал в военных операциях против ИГ в Афганистане, Ираке или Сирии. Во-вторых, ни ИГ, ни «ИГ-Хорасан» до сих пор не преуспели в массовой вербовке уйгуров по сравнению с той же «Аль-Каидой».

Увеличение числа уйгурских боевиков в рядах ИГ может свидетельствовать о возможном усилении антикитайской и проуйгурской пропаганды. Учитывая очевидный интерес Пекина к взаимодействию с движением «Талибан», ИГ и «ИГ-Хорасан» теперь, похоже, рассматривают возможность включения Китая в список основных противников. Об этом свидетельствует теракт в Кундузе, который главари «ИГ-Хорасан» охарактеризовали как «возмездие» за готовность талибов депортировать уйгурских боевиков по просьбе Китая.

Еще одна сила

То, что уйгурские боевики ранее не фигурировали в пропаганде «ИГ-Хорасан», в значительной степени обусловлено тем, что основная их часть стремится примкнуть к более близкому идеологически «Исламскому движению Восточного Туркестана» (ИДВТ, запрещено в РФ). При поддержке и протекции со стороны «Талибана» на протяжении почти 25 лет ИДВТ удалось не только сохранить свою целостность, но и установить безоговорочную гегемонию над вербовкой и контролем уйгурской джихадистской сети в Афганистане.

В отличие от «ИГ-Хорасан» ИГ в Сирии демонстрировало больше успехов в вербовке уйгурских боевиков. На пике деятельности в 2014 и 2015 годах в сирийских рядах группировки насчитывалось около 114 уйгуров. Однако даже тогда это число было в 10–20 раз меньше, чем количество уйгуров в сирийском подразделении ИДВТ.

До того как талибы захватили Кабул, уйгурское движение в Афганистане насчитывало около 400 боевиков, сосредоточившихся преимущественно в районе Джурм северо-восточной провинции Бадахшан, которая граничит с СУАР в Ваханском коридоре. Несмотря на то что ИДВТ является независимым движением, вся его деятельность на территории Афганистана подконтрольна «Талибану». Захват Кабула талибами стал знаковым моментом для ИДВТ и многих других джихадистских группировок по всему миру. Через несколько дней после падения афганского правительства ИДВТ выступило с заявлением, в котором восхваляло победу талибов и «восстановление Исламского Эмирата».

Потенциальное возрождение ИДВТ, движения, которое Китай обвиняет в подрывной деятельности на своей территории, является для Пекина главной проблемой в сфере национальной безопасности. Теракт в Кундузе произошел в критический момент отношений между ИДВТ и «Талибаном». В ответ на неоднократные призывы Пекина разорвать связи с ИДВТ талибы объявили, что многие члены движения уже покинули Афганистан по их просьбе. Однако в заявлении не уточняется, сколько уйгурских боевиков было изгнано из страны и в каком направлении. В октябре появились сообщения о том, что талибы перебросили уйгурских боевиков из Бадахшана в другие районы, в том числе в восточную провинцию Нангархар, так что имеются обоснованные предположения, что они все еще находятся на территории Афганистана.

Хотя ни заявления «Талибана» об изгнании уйгурских боевиков из Афганистана, ни заявления об их перемещении в пределах страны фактически не были подтверждены, попытки «ИГ-Хорасан» оправдать теракт в Кундузе как деяние возмездия создает впечатление, что «Талибан» планомерно отказывается от взаимодействия с прежними союзниками по ИДВТ. Любая потенциальная реакция со стороны уйгурских боевиков на изгнание или перемещение послужила бы «ИГ-Хорасан» идеальной возможностью для вербовки недовольных экстремистов.

Таким образом, после захвата Кабула талибами соперничество между «ИГ-Хорасан» и движением «Талибан» вступило в новую фазу. Проуйгурская риторика «ИГ-Хорасан» – это проявление растущего раздражения руководства группировки в связи с развитием дипломатического и экономического взаимодействия Пекина с талибами. Для «ИГ-Хорасан» усиление государства талибов означает более серьезные препятствия для реализации его амбиций в Афганистане. В качестве возмездия «ИГ-Хорасан», вероятно, продолжит вести пропаганду, направленную на демонизацию и устрашение китайских властей. Группировка также будет поощрять дезертирство из ИДВТ и активно перевербовывать уйгурских боевиков. В худшем случае «ИГ-Хорасан» начнет атаковать китайские объекты и граждан КНР на территории Афганистана и Пакистана.