Василий Иванов
На основе разработок ОКБ им. Яковлева китайские специалисты сделали собственный учебный самолет L-7. Фото Владимира Карнозова
У Вооруженных сил КНР практически отсутствует реальный боевой опыт. Поэтому китайское военное и военно-политическое командование использует все возможности для «компенсации» за счет участия национальных ВС в двусторонних и многосторонних учениях, операциях в рамках мандата ООН и охраны акваторий Мирового океана от морских пиратов.
В условиях фактического эмбарго на экспорт вооружений из стран Запада и санкций со стороны США военно-техническое сотрудничество Китая с зарубежными странами затруднено. Но такое сотрудничество рассматривается китайским руководством в качестве важнейшей меры, способной повысить боевые возможности национальных ВС до мирового уровня.
На этом фоне при рассмотрении международного сотрудничества Китайской Народной Республики в сфере безопасности следует выделить взаимодействие в первую очередь с Российской Федерацией. В период 2017–2021 годов Китай и Россия осуществляли торговлю вооружением, проводили совместные мероприятия по оперативной и боевой подготовке (ОБП), а также встречи высших должностных лиц военных ведомств двух стран. При этом направленность военного сотрудничества Москвы и Пекина носила выраженный антиамериканский характер.
С февраля 2022 года, то есть после начала специальной военной операции (СВО) России на Украине, военно-политические контакты КНР и РФ продолжаются как минимум с прежней интенсивностью, как и совместные военные учения.
Развивается и военно-техническое сотрудничество, хотя акцент здесь постепенно смещается с продаж вооружений на продажу и совместную разработку военных технологий. «Что касается Китая, мы готовы кооперироваться во всех областях, у нас нет никаких ограничений. Это касается, кстати говоря, и военных технологий», – заявил российский президент Владимир Путин на форуме «Россия зовет!» 7 декабря 2023 года.
Но кооперация такого рода носит характер деликатный и конфиденциальный, объемы и динамику его пока оценить невозможно. И в любом случае итоги последних двух лет подводить еще рано. А вот некоторые выводы и обобщения о предыдущем этапе сотрудничества сделать можно.
НАПРАВЛЕНИЯ СОТРУДНИЧЕСТВА
К основным направлениям совместной работы в военной сфере относятся:
1. Сотрудничество по линии оборонно-промышленных комплексов (ОПК). Китай продолжает приобретать у России новейшие технологии, позволяющие наращивать военную мощь и повышать боевые возможности вооружений и военной техники (ВВТ). Так, в мае 2018 года КНР приобрела у России зенитные ракетные системы С-400. Китай стал еще одним государством, имеющим на вооружении данные технические средства, помимо России, Индии и Турции. Кроме того, был выполнен контракт на поставку еще 10 самолетов Су-35 (ранее 10 машин были приобретены в 2017-м и 4 – в 2016 году).
2. Участие в двусторонних и многосторонних мероприятиях ОБП, основным из которых стало стратегическое командно-штабное учение «Восток-2018», в котором ВС Китая были задействованы впервые. В последующем китайские военные приняли участие в учениях «Центр-2019» и «Юг-2020». Помимо этого, КНР принимала активное участие в Армейских международных играх (АрМИ), проводимых с 28 июля по 11 августа 2018 года. При этом четыре конкурса были проведены непосредственно на китайской территории. От китайской стороны в мероприятиях были задействованы стратегические бомбардировщики Н-6К и военно-транспортные самолеты Y-9. Кроме того, обе страны пришли к соглашению о проведении совместного военно-морского учения «Морское взаимодействие – 2018» в акватории Желтого моря вблизи города Циндао. В 2019 и 2020 годах сторонами проводились совместные патрулирования дальних бомбардировщиков над акваториями Японского и Желтого морей.
3. Проводящиеся на регулярной основе встречи высших должностных лиц военного и внешнеполитического ведомств двух стран. В частности, в 2018 году министр национальной обороны КНР Вэй Фэнхэ совершил первый после утверждения в должности зарубежный визит, в ходе которого посетил РФ и провел переговоры с российским коллегой Сергеем Шойгу на полях Московской конференции по международной безопасности. При этом он подчеркивал, что его участие в мероприятии продиктовано в том числе намерением продемонстрировать всему миру, а в первую очередь США, высокий уровень российско-китайского сотрудничества.
После этого глава МИД РФ Сергей Лавров прибыл в Пекин, где провел встречу с китайским коллегой Ван И, в ходе которой стороны подтвердили намерение двух стран активно развивать двусторонние отношения. Помимо этого, увеличилось число контактов высших должностных лиц военных ведомств, в ходе которых осуществлялся обмен мнениями по вопросам региональной и глобальной безопасности, а также согласовывались планы проведения мероприятий ОБП.
Следующий министр национальной обороны КНР Ли Шанфу в апреле 2023 года, вскоре после назначения, также совершил свой первый зарубежный визит в Россию. Правда, уже в октябре Ли Шанфу был снят со своего поста по внутриполитическим причинам. Но нет причин сомневаться, что курс на углубление сотрудничества двух военных ведомств будет продолжен и его преемником (хотя, может быть, в данном случае правильнее сказать – сменщиком).
Представляется возможным согласиться с российским политологом Василием Кашиным. Он утверждает, что китайские элиты рассматривают Российскую Федерацию как сильную в военном отношении страну, формирующую новый баланс сил в мире. Во многом совпадающие геополитические интересы определяют заинтересованность двух стран в сотрудничестве.
Заинтересованность в совместных с Россией действиях для Китая также обусловлена взглядами китайских военных специалистов на потенциальные попытки США дестабилизировать обстановку внутри КНР по аналогии с цветными революциями в странах Ближнего Востока. В данных условиях одним из приоритетов двусторонних отношений становится сотрудничество в военной сфере.
В то же время анализ мероприятий военного сотрудничества России и Китая в период 2015–2020 годов позволяет охарактеризовать его как реализуемое не в полной мере. Общее снижение масштабов российско-китайских военных учений и интенсивности военно-технического сотрудничества, а также достаточно слабая проработка двусторонних программ по аренде, ремонту техники, разработке технологий двойного назначения дает новые возможности для диверсификации военного сотрудничества РФ и КНР.
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ
Военное сотрудничество Москвы и Пекина в целом развивалось поступательно, хотя знало и спады, и подъемы, а то и вовсе прекращалось на 20 лет.
С 1949 по 1969 год из Советского Союза была поставлена Китаю военная техника на общую сумму около 4,1 млрд долл. В период с 1951 по 1960 год были совместно созданы объекты военного назначения на общую сумму около 439,3 млн долл. Также было безвозмездно передано около 650 лицензий на производство ВВТ.
Советские специалисты и инженеры помогли китайским военнослужащим освоить передаваемое вооружение. По оценкам специалистов, из Советского Союза в Китай командировали более 5300 военных советников и специалистов. Из вузов СССР по различным программам подготовки было выпущено более 1600 китайских военнослужащих.
После перерыва, вызванного известными политическими событиями, военно-техническое сотрудничество между Россией и Китаем возобновилось только лишь в 1990 году. Обе страны обязались развивать стратегическое взаимодействие в военной сфере: в случае возникновения военной опасности военно-политическое руководство двух государств оперативно проводит консультации для устранения возникших угроз.
Наибольшее развитие ВТС России с Китаем получило в 1992–2004 годах. Из России были поставлены в КНР более 100 боевых самолетов и вертолетов различного назначения. По просьбе китайских заказчиков отечественные специалисты участвовали в разработке китайских истребителей «Цзянь-10», JF-17 и учебно-боевого самолета L-15.
После получения из России конструкторской документации в китайском городе Шеньян, начиная с 1998 года, было организовано лицензированное производство истребителей Су-27СК под китайским обозначением «Цзянь-11». В дальнейшем на основе переданной документации и с учетом наработок украинского авиапрома, были спроектированы китайские истребители короткого взлета и посадки «Цзянь-15» для базирования на авианосцах ВМС Народно-освободительной армии Китая (НОАК) «Ляонин» и «Шаньдун».
АО «Рособоронэкспорт» заключило с Министерством обороны КНР контракт на поставку авиадвигателей АЛ-31Ф для установки на истребители Су-27 и Су-30, двигателей АЛ-31ФН для оснащения истребителей «Цзянь-10», а также двигателей Д-30 КП-2 для замены устаревших моторов на транспортных самолетах Ил-76 и бомбардировщиках «Хун-6». Обсуждались вопросы экспорта из РФ в КНР многоцелевых дизель-электрических подводных лодок проекта 677 «Лада». В КНР были поставлены системы и комплексы ПВО малой и средней дальности «Тор», «Бук», «Тунгуска», С-300.
Вторая половина нулевых годов в КНР прошла под эгидой научно-технической революции, заключавшейся в освоении российских и западных технологий. В связи с этим китайское руководство приняло принципиальное решение вооружать НОАК «с опорой на собственные силы».
Это обстоятельство мы можем объяснить двумя причинами. Первая – из-за политических разногласий с Советским Союзом до 1990-х годов КНР была вынуждена закупать ВВТ исключительно у западных экспортеров. После распада СССР у китайских военных специалистов появился доступ к испытанным временем разработкам советских, а затем российских конструкторов. И вторая причина: изменение вектора военно-технической политики было вызвано несогласием китайской стороны с ценовой политикой экспорта вооружений Российской Федерации.
|
|
Переданные тульским НПО «Сплав» технологии реактивной системы «Смерч» помогли промышленности Поднебесной создать собственные образцы с увеличенной дальностью стрельбы. Фото Владимира Карнозова |
ВТС КНР с РФ на настоящем этапе развития является важнейшей составляющей российско-китайских отношений, осуществляется на основе межправительственного «Соглашения о военно-техническом сотрудничестве» от 24 ноября 1992 года. В рамках его Россия уже поставила или поставляет Китаю следующее ВВТ:
– военную авиационную технику: истребители Су-25, Су-27 (на них также передана лицензия на производство), Су-30МКК, Су-35; вертолеты Ми-171, Ка-32 и «Ансат»; транспортные самолеты Ил-76; самолеты-заправщики Ил-78; управляемые авиационные бомбы; крылатые ракеты М807; двигатели для истребителей Су-27 и Су-30 и транспортных самолетов Ил-76;
– системы ПВО: зенитные ракетные системы (ЗРС) дальнего действия С-300ПМ1 и С-400; зенитные ракетные комплексы (ЗРК) малой дальности «Тор-М» и «Тунгуска», ЗРК средней дальности «Бук»;
– морскую военную технику: дизельные подводные лодки классов «Варшавянка» и «Лада», ракетные эсминцы; противокорабельные ракеты «Москит»;
– вооружение и военную технику для сухопутных войск: танки Т-80У; управляемые снаряды для танков; управляемые артиллерийские снаряды «Краснополь»; управляемые снаряды «Бастион».
По российским лицензиям Китай производит самолеты дальнего радиолокационного обнаружения и управления (ДРЛО), учебно-тренировочные самолеты L-15. Без лицензии производятся 152-мм самоходные гаубицы «Мста-С».
В настоящее время Китайская Народная Республика в целом удовлетворена достигнутым уровнем развития ВТС с Российской Федерацией. В связи с этим в Пекине позитивно оценивают возможности поступательного наращивания двустороннего ВТС. Это также обусловлено реализацией межправительственных соглашений о поставке в Китай ЗРС С-400 «Триумф», 24 многофункциональных истребителей Су-35, выполнением контрактов на адаптацию самолетов этого типа к местной системе управления, созданием в интересах Китая математической модели системы нестратегической противоракетной обороны. Инженерами двух стран осуществляется проектирование новой дизель-электрической подводной лодки (ДЭПЛ) с воздухонезависимой силовой установкой на основе российского проекта «Амур-1650».
ВОЗМОЖНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ
В то же время Пекин стремится к постепенному отказу от закупок крупных партий российского ВВТ и переводу военно-технического сотрудничества на качественно новый уровень. Этот новый уровень, как надеются в Китае, должен характеризоваться тесным научно-техническим и производственно-технологическим взаимодействием для совместной разработки новых образцов ВВТ, при создании которых китайские специалисты сталкиваются с трудностями (средства ПВО/ПРО, ДЭПЛ, надводные корабли океанской зоны).
В ряде случаев КНР предпринимает попытки использовать результаты ВТС с Россией для расширения рынка сбыта собственной продукции военного назначения – в том числе за счет стран, традиционно ориентированных на импорт российской военной техники. Это государства Центральной Азии, Алжир, Венесуэла, Египет, Эфиопия и др.
По мере наращивания экономического потенциала России в российско-китайских отношениях могут возникнуть противоречия, связанные с обоюдным стремлением к расширению сфер собственных интересов в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и в Центральной Азии. Такой сценарий может привести к целенаправленным действиям КНР по сдерживанию России на рынках вооружений, образованию российско-китайской конкуренции, что приведет к возникновению факторов, создающих угрозу для национальной безопасности РФ.
СПОСОБНЫЕ УЧЕНИКИ
Принятие на вооружение значительного количества образцов российской военной техники обусловило необходимость направления в РФ на обучение китайских офицеров среднего и высшего звена.
В Военной академии Генерального штаба ВС РФ регулярно проходят курсы повышения квалификации, на которые направляются около десятка офицеров НОАК в ранге командира бригады в возрасте от 35 лет, а также командиры дивизий в возрасте от 38 до 40 лет. Данная категория военнослужащих изучает особенности организации национальной обороны. Свою квалификацию военнослужащие НОАК повышали и в стенах Военного университета Министерства обороны по направлению «лингвистическое обеспечение военной деятельности» и Общевойсковой академии ВС РФ по направлению «подготовка офицеров с высшим профессиональным образованием».
Командирование российских военных специалистов в Китай в основном ограничивается повышением уровня лингвистической подготовки переводчиков в Институте иностранных языков НОАК, расположенном в Лояне.
Достигнутые в КНР темпы кораблестроения позволили ВМС НОАК отказаться от морально устаревших проектов фрегатов и эсминцев советских проектов. Последний из эсминцев Тип 051 (копия советского проекта 41) был выведен из состава Северного флота ВМС НОАК в августе 2020 года, а эсминцы с управляемым ракетным оружием (УРО) типа «Современный» российского производства теперь уступают по численности (всего две единицы в 2020 году), ракетному вооружению и радиоэлектронному оборудованию новым китайским разработкам – эсминцам УРО проекта 056 D.
Возможности китайской ПВО были усилены за счет поставки из РФ второго комплекта ЗРС большой дальности С-400 «Триумф». Первый полковой комплект С-400 развернут в одной из бригад, расположенных в окрестностях Пекина. За 2019–2020 годы в КНР были произведены и развернуты ЗРК большой дальности национального производства «Хунци-9B» и «Хунци-22». Предположительно, «Хунци-9B» является модификацией стоящего на вооружении НОАК комплекса «Хунци-9» с увеличенной дальностью действия, обладающим возможностями, соответствующими российской ЗРС С-300ПМ2.
СОВМЕСТНЫЕ УЧЕНИЯ
В 2015–2020 годах РФ и КНР были продолжены встречи высших должностных лиц военных ведомств. При этом направленность российско-китайского сотрудничества имела, как уже говорилось, отчетливо антиамериканский характер. Основным направлением военного сотрудничества в данный временной период стало проведение российско-китайских военных учений различного масштаба.
Стратегические командно-штабные учения (СКШУ) в период с 2015 по 2020 год проводились на регулярной основе. Наиболее масштабными стали маневры «Восток-2018» с участием китайских военнослужащих. СКШУ проводились под личным руководством министра обороны РФ Сергея Шойгу. В учениях, проходивших в акваториях Японского и Охотского морей, приняли участие около 300 тыс. военнослужащих, более 1 тыс. самолетов, 80 военных кораблей и судов обеспечения. На СКШУ «Восток-2018» и «Центр-2019» КНР направила около 1600 военнослужащих, более 300 единиц техники, 30 самолетов и вертолетов. В ходе СКШУ «Кавказ-2020» с учетом карантинных мер из-за новой коронавирусной инфекции COVID-19 было задействовано только 100 военнослужащих НОАК и 18 единиц техники.
Военно-морские учения «Морское взаимодействие» планируются и увязываются командованием НОАК с конкретными политическими задачами, стоящими перед КНР. Организуемые ежегодно с 2015 года совместные российско-китайские военно-морские маневры проводились в акваториях Южно-Китайского и Балтийского морей. По мнению командования НОАК, разнообразная география учений является способом обозначить растущую военную мощь двух стран.
В 2019 году Иран, Китай и Россия провели трехдневные трехсторонние военно-морские учения в акваториях Оманского залива. Маневры продемонстрировали высокий уровень координации совместных действий на море на фоне обострения напряженности между США и Ираном.
Антитеррористические учения стали новым направлением укрепления военных связей КНР с РФ в борьбе с «тремя силами зла»: международным терроризмом, сепаратизмом и религиозным экстремизмом. Данная деятельность осуществляется на двусторонней основе и многостороннем формате в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Значительное внимание уделяется антитеррористическому учению «Мирная миссия», участниками которого являются страны – члены ШОС. Данное учение оказывает стабилизирующее влияние на региональную обстановку и готовит вооруженные силы стран-участников к контртеррористическим действиям на территории Синцзян-Уйгурского автономного района Китая. В 2019 году в Новосибирской области прошло учение войск Росгвардии и Народной вооруженной милиции КНР «Сотрудничество-2019», где отрабатывались действия по борьбе с международными террористическими группами.
Отметим, что антитеррористические учения КНР и РФ отличаются от подобных китайско-пакистанских или китайско-тайских мероприятий тем, что в них отрабатывается взаимодействие батальонно-тактических групп, в то время как в аналогичных китайско-пакистанских и китайско-таиландских учениях задействуются подразделения воздушно-десантных войск НОАК и морской пехоты ВМС численностью до 250 военнослужащих.
Совместное воздушное патрулирование российскими и китайскими стратегическими бомбардировщиками становится новым способом достижения политических целей в АТР. В конце 2019 и 2020 годов ВВС НОАК и ВКС России провели совместные воздушные патрулирования. Авиагруппы в составе стратегических бомбардировщиков ТУ-95 МС (со стороны РФ) и «Хун-6К» (со стороны КНР) осуществили воздушное патрулирование над акваториями Японского и Восточно-Китайского морей. В ходе патрулирования авиация придерживалась положений международного права без нарушения воздушного пространства других стран.
Компьютерные командно-штабные учения противоракетной обороны «Воздушно-космическая безопасность» рассматриваются в Китае как ответ на создание США системы ПРО THAAD в Южной Корее. Их целью является демонстрация соперникам в регионе высокого уровня отношений с РФ.
Особенностью стартовавших в 2017 году российско-китайских учений является использование компьютерного моделирования совместной системы ПРО. Работа в реальных условиях не представляется возможной по причине высокого уровня закрытости и воспрещения доступа на объекты национальных систем ПРО. В современных условиях проблемы инженерного характера не позволяют китайским специалистам создать национальную систему ПРО. Об этом свидетельствует интерес китайских военных специалистов к российским комплексам ПВО/ПРО «С-400» и «С-500».
В октябре 2019 года президент России Владимир Путин назвал одним из приоритетов военного сотрудничества с Китаем обмен данными для создания системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Известно, что эта система позволяет зафиксировать старт и траекторию полета баллистических ракет противника. Она состоит из двух эшелонов: космического и наземного. С 1970-х годов Пекин вел собственные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) в интересах создания данной системы. В 2010-х годах в КНР активизировали строительство, позднее появилась информация о работах над космическим эшелоном системы.
Сам факт сотрудничества РФ и КНР в области СПРН значим политически: собственными системами СПРН обладают только США и РФ, подобные системы являются наиболее сложными и засекреченными. Остается открытым вопрос о режиме взаимодействия СПРН двух стран в будущем. В случае наличия системы автоматизированного обмена данными между ними в реальном времени возможности двух стран по предупреждению о ракетном нападении резко возрастут.
Международные соревнования «Армейские международные игры» («АрМИ») рассматриваются китайским командованием как новая форма собственно военного сотрудничества. Однако при их организации наблюдаются некоторые противоречия с российской стороной.
Так, китайская сторона рассчитывает использовать проект Министерства обороны России в интересах укрепления престижа собственных Вооруженных сил. Для этого командование НОАК предпринимает попытки увеличить число конкурсов «АрМИ», проводимых на территории КНР. Это дает возможность внести изменения в регламент соревнований с предоставлением права принятия окончательного судейского решения комиссией страны-организатора. Во время «АрМИ-2018» и «АрМИ-2019» четыре конкурса из 29 проводились на китайской территории.
В 2020 году военные ведомства России и Китая продлили соглашение об уведомлении в случае пуска баллистических ракет и космических ракет-носителей сроком на 10 лет. Вторым важным событием стало совместное воздушное патрулирование стратегической авиации ВКС России и ВВС Китая в АТР. Несмотря на ограничения, связанные с COVID-19, военные ведомства России и Китая совместно провели серию военных соревнований, завершившихся СКШУ «Кавказ-2020» с участием военнослужащих НОАК.
ВЫВОДЫ
Таким образом, российско-китайское военное сотрудничество получило значительное развитие в период 2015–2020 годов. При этом военно-техническое сотрудничество было сконцентрировано в основном на односторонней покупке китайской стороной российской техники. Зато двусторонние отношения в военно-политической сфере характеризовались высокой интенсивностью делегационных обменов, чему способствовал особый характер личных контактов между лидерами государств.
В то же время китайское руководство не отказывается от ключевого принципа внешнеполитической стратегии, заключающегося в позиционировании КНР как независимого центра силы, не связанного ни с кем никакими союзническими обязательствами.
Константин Ремчуков