Василий Власов
Студентов мединституов обучают экстренной помощи на манекенах.
Фото РИА Новости
Медицинское образование – одно из выдающихся достижений человечества. Врачи не только должны усвоить в процессе обучения огромный объем знаний, но также поддерживать его в течение всей своей деятельности, потому что их работа в прямом смысле имеет жизненную важность для людей.
Советскому Союзу досталась вполне европейская система медицинского образования, пусть и не вполне самостоятельная, но интегрированная в мировую медицину. В изоляции от мировой медицины СССР сохранил структуру подготовки в медицинских вузах на уровне начала ХХ века. Лишь во второй половине ХХ века стали уделять внимание индивидуальной подготовке врачей после окончания ими первичной подготовки в медицинском институте: интернатура (один год) и ординатура (два года).
Между тем в странах, где существует медицина, которую хотели бы иметь в России наши сограждане, врачи учатся после первичной подготовки минимум три года, а для освоения сложных специальностей, таких как рентгенология, анестезиология, нейрохирургия и им подобные, – семь и более лет. Можно ли за два года ординатуры и шесть месяцев «повышения квалификации» стать таким сердечным хирургом, каким становится американец или голландец за семь лет подготовки? Ответ очевиден.
Более того, канадский или бельгийский хирург или семейный врач, получив лицензию, непрерывно учатся, чтобы периодически проходить переэкзаменовки и подтверждать лицензию. У нас же от врачей требуется раз в пять лет пройти «повышение квалификации» в полном отрыве от практической работы и сдать экзамен. Это абсолютно негодный способ поддержания квалификации, выгодный только мединститутам, получающим бюджетные деньги за это.
Принятый недавно Закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», по существу, не признает профессии врача и медицинской сестры. Они вообще упоминаются там только один раз – в разделе, трактующем права профессиональных организаций – единственном существенно измененном по требованию медицинской общественности. В остальном закон говорит о неких «медицинских работниках» с высшим или средним образованием. Наметившееся за 20 лет постсоветской России признание у врача индивидуальной квалификации, прав на практику и ответственности сводится к нулю – врач признается только в качестве наемного работника в медицинской организации.
Не требуется теперь от врача и обязательно проходить последипломное обучение, можно начинать практиковать сразу после окончания мединститута. Он окончательно превращается в техника, работающего по найму в медицинском учреждении, который получил образование, но не имеет никакой перспективы быть врачом, признаваемым за пределами России. Завтра выпускник медицинского вуза, стремящийся к работе врачом в современном смысле слова, будет стремиться покинуть Россию, а оставшиеся в России «работники с высшим медицинским образованием» станут работать так, как им платят. Впрочем, низкая оплата труда врачей в России уже сейчас ставит их в такое же положение.
Те выпускники мединститутов, которые захотят получить квалификацию хирурга или иную, нужную в больнице, по новому закону могут получить «последипломное образование» по неким программам. Закон трактует только «практическую подготовку», хотя очевидно, что в ходе последипломного образования врач приобретает врачебную специальность на основе первичного образования в мединституте.
«Практическая подготовка» нужна для освоения навыков ручной работы, а врач должен усвоить огромный объем знаний по специальности, например по урологии, поработать с сотнями больных под руководством наставника. В странах с эффективным медицинским образованием этот этап последипломного образования по специальности осуществляется в медицинских организациях любой формы собственности – лишь бы они имели лицензию на работу по этой специальности и лицензию на обучение.
У нас же закон закрепляет последипломное образование за мединститутами. Это значит, что вместо реального индивидуального обучения под руководством квалифицированного наставника ординатор оказывается опять в группе, как в студенческие годы, с резко ограниченными возможностями получения знаний и навыков. Ординатора учат преподаватели, а больных лечат врачи, естественно, что ординатор при этом не получает полноценного медицинского образования.
Важно, что ординатор опять остается в положении студента, получающего нищенскую стипендию. Если в свои 24–28 лет он заведет ребенка, социальные выплаты матери будут минимальными, если заболеет, получит по «больничному» мизерную сумму. Годы, проведенные в институте и в ординатуре, не включаются в трудовой стаж, который, возможно, уже завтра станет определять размер пенсии. Неудивительно, что сегодня чуть ли не половина выпускников мединститутов не идут работать по специальности – прежде всего потому, что они не хотят продлевать нищенское существование в ординатуре.
Зачем нужно было отказываться от обязательного последипломного образования? Чтобы сэкономить деньги бюджета, чтобы побыстрее получить в поликлиники врачей, которые не могут себе позволить еще два года жизни на стипендию. Упорно внедряя это решение, возвращающее наше медицинское образование в XIX век, Минздрав успокаивал критиков тем, что мединституты переходят на новый образовательный стандарт. В результате «практическая подготовка» выпускников медвуза должна радикально улучшиться.
Я преподаю медицину 25 лет и осведомлен о предшествующей истории проблемы. Сколько существует медицинское образование, столько врачи не удовлетворены подготовкой студентов к практической работе. Уже в ХХ веке стало ясно, что вполне подготовить студентов к работе с больными в процессе обучения в мединституте невозможно. Это слишком сложно при групповом обучении, программа базового обучения слишком велика, чтобы ее сокращать в угоду «практической подготовке», больные не согласны с тем, чтобы в их лечении участвовали люди, не закончившие медицинского образования.
С учетом этих особенностей и требуют в развитых странах длительной подготовки по окончании медицинского факультета. Наш законодатель, ведомый Минздравом, одобрил закон, полностью игнорирующий достижения современного медицинского образования в мире. В результате российскому образованию, а затем и медицинской профессии грозит дальнейшая деградация, что для социально ориентированного государства равноценно катастрофе.
