Павел Воробьев
Фото Gettyimages
Накануне Нового года ТАСС опубликовал интервью помощника президента по Интернету Германа Клименко под пугающим заголовком: «Если мы не узаконим телемедицину, тысячи наших врачей потеряют работу». Впрочем, десятки тысяч врачей за последние 3–4 года уже потеряли работу в ходе идущей в стране оптимизации системы здравоохранения. Так что этим уже никого не испугаешь. Кажется, меньше всего государство на самом деле озабочено благосостоянием врачей и здоровьем пациентов.
Конечно, в словах Германа Клименко есть зерно истины. Однако, как обычно, дьявол кроется в деталях. Первое, что вызывает сомнение, – придуманная им возможность гипотетической связи российских больных с пакистанскими врачами. История взята из опыта некоторых стран, в частности США, где многое в медицине дистанционно делается в Индии и Пакистане. Медицинские показатели (например, снимки компьютерной томографии) расшифровываются индийцем, а затем подтверждаются американцем. Кстати, никакому американскому больному в страшном сне не привидится обратиться к врачу в Пакистане напрямую. Эта ситуация абсолютно не проецируется на Россию.
Закон о телемедицине в России, несомненно, нужен. Однако принять его никак не могут уже 19 лет. Чего боятся чиновники? Увеличения объемов медицинской помощи? Так это вряд ли – число посещений врача скорее всего даже сократится. Что нельзя заочно ставить диагноз и назначать лечение? Однако в России все эти годы массово осуществляются консультации по схеме «врач–врач» и «врач–больной». Больше половины поликлинических московских врачей используют дистанционные технологии.
Несколько вопросов не решаются без законодательных основ: защита персональных данных, оплата и, главное, ответственность дающего рекомендации. Я занимаюсь IT-технологиями в медицине уже более 30 лет. Начинал под руководством академика И.М. Гельфанда, первый проект осуществил как раз в 1987 году. Речь шла, да и сейчас идет – о системах обеспечения принятия решения врачом. За эти годы ничего, по сути, не поменялось: тогда обсуждались/критиковались экспертные системы и нейросети, и сейчас.
Но технически ситуация, безусловно, шагнула далеко вперед. Это связано с коммуникационными системами – телефоном и Интернетом. Главный пользователь – больной. На одном конце. А вот на втором – эрзац-врач. Именно так: всякие мутные сообщества, какие-то неизвестные деятели, «толкающие» свои продукты, часто рядящиеся под врачей, но таковыми не являющиеся.
Кажущаяся доступность информации не позволяет больному человеку правильно ее обработать и принять адекватное решение без специальных знаний. Это связано прежде всего с высокой вариабельностью решений в медицине. Именно здесь корни всех проблем с ответственностью врача – от юридической до моральной. А эрзац-врач по другую сторону провода ответственности не несет никакой. Априори. Пока не будет специального правила. Это правило и должно быть в законе.
Вмешательство в эту проблему Германа Клименко свидетельствует о большой доходности развития этого направления. В представленном Институтом развития Интернета (ИРИ) законопроекте эта финансовая составляющая выпирает: деньги планируется получать через компании, оказывающие медицинскую помощь без лицензии. Специфический ее вид – дистанционный. Фактически это компании-посредники, соединяющие больного и врача. По схеме работы Юбер-такси: деньги получает не водитель, а компания, которая не несет никакой ответственности за оказанные услуги, так как водитель не является ее сотрудником. Она лишь соединяет водителя и клиента.
В отношении телемедицины законодательно должно быть четко определено: кто, кому и за что платит. Либо сам больной, либо страховая компания. Оплата, безусловно, должна идти провайдеру медицинской помощи – врачу или медицинской организации, но отвечающим за свои действия в соответствии с законодательством. Платят за определенную медицинскую услугу по соответствующему тарифу.
И наконец, защита персональных данных. Мы были взращены на врачебной тайне. Современное законодательство пробило огромную брешь в этом вопросе, расширив понятие врачебной тайны на всех, участвующих прямо или косвенно в оказании медицинской помощи и включив в вопрос тайны, например, факт обращения в медицинскую организацию. Иначе говоря, сторож, гардеробщик, санитарка стали носителями врачебной тайны. По закону. С другой стороны, в Интернете в открытом доступе болтается вся информация о больном, в том числе его полная идентификация. Кто-то выкладывает сам, кто-то выкладывает чужие данные – снимки, пленки ЭКГ, анализы с указанием ФИО. Никакой ответственности никто не несет. Уж не говоря про пересылку результатов анализов по открытым каналам электронной почты.
Одновременно у нас действует несколько очень строгих законов относительно персональных данных. Например, все IT-системы в больницах должны иметь криптографическую защиту. Но имеют не все. Строго по закону, кстати, это вообще невозможно сделать. Нужно общественное согласие – что и как можно представлять на всеобщее обозрение, в том числе при дистанционных консультациях. И результат должен быть зафиксирован законодательно. Пока в проектах закона ничего об этом нет.
В чем Герман Клименко прав, так это в развитии новых технологий, которых много и которые медицина игнорирует. Например, сухая химия (тест-полоски) позволяет тестировать кровь и мочу на десятки параметров и ставить очень серьезные диагнозы. Острый инфаркт с помощью сухой химии устанавливается гораздо точнее с первых минут, нежели при использовании ЭКГ. Причем многое выпускается уже в России. Всем известны тесты на беременность, определение уровня глюкозы в крови, тесты мочи на наркотики.
Эта тема – сухой химии – легко соединяется с дистанционной диагностикой. И тогда у врача, получающего результаты, в руках оказывается огромная информация от пациента, гораздо более важная, чем «посмотреть–послушать–пощупать». Да, не для всех болезней, но для многих. Врачам в ближайшее время придется учитывать эту информацию при приеме решений.
Особенно актуальна эта тема для малонаселенных поселков (их примерно 80 тыс. в стране), где нет и не будет никогда регулярной медицинской помощи. 50 тыс. поселков не имеют круглогодичного дорожного сообщения. Для них дистанционная медицина является светом в конце туннеля. Именно для них мы сейчас активно создаем систему дистанционной диагностики и поддержки врачебных решений, которая позволяет проводить скрининг, контролировать лечение хронических неинфекционных заболеваний и помогает оказывать экстренную помощь при дистанционных консультациях врача.
