Альберт Зарипов Из первых рук
Штаб летной части напоминал разбуженный муравейник. Кроме солдат и офицеров нашего отряда, вокруг сновало множество солдат, офицеров и гражданских лиц. Некоторые останавливались и с любопытством глазели на нас, наше оружие и снаряжение. Несколько часов назад здесь текла обычная, сонно-размеренная жизнь маленького аэродрома, а теперь все изменилось, и многим солдатам-летунам хотелось посмотреть на подготовку к военным действиям.
Я построил свою группу на газоне перед штабом - на каждого бойца нужно было раздать полученные на группу патроны, гранаты, осветительные ракеты и сигнальную пиротехнику. Цинки с патронами и ящики с гранатами достались каждому. Ракеты, сигнальные дымы и огни прямо в упаковке я бросал солдатам, которые затем укладывали их в рюкзаки.
- Командир! А ты знаешь, как применять эти ракетницы или огни? - услыхал я сзади чей-то назидательный голос.
Я обернулся и увидел метрах в пяти на аллее двух курильщиков в полувоенной форме.
- Ну и как же? - спросил я на всякий случай. А вдруг этот мужик знает про эти ракеты что-то большее, чем я.
- Вот у тебя в руках сигнальный огонь. Им можно ночью дать какой-то знак или обозначить себя. А вот ракетами можно ночью местность освещать. На них еще обозначение есть и белая крышечка. - С важным видом он стал разъяснять мне то, что я уже знал еще восемь лет назад молодым бойцом в учебном полку спецназа.
- Слушай, ты кто такой? - обозлился я.
- Оперуполномоченный Федеральной службы контрразведки по Северному Кавказу, - важно представился знаток ракет и огней.
- Тебе что, заняться нечем? - опять поинтересовался я.
- Да есть чем, - с менее важным видом ответил курильщик.
- Ну вот иди и занимайся, на хрен, своими делами. Только головы людям морочишь. - Я уже не мог удержать свою речь в рамках приличий. Курильщики с невозмутимым видом отвернулись в другую сторону и продолжили свое важное курение.
- Просрали боевиков, а теперь строят из себя умников. - Я продолжал разбрасывать ракеты и огни, но не мог остановиться в своем красноречии. Из обычного сигнального огня можно было сделать сигнальную мину. Этим же огнем можно было поджечь трудновозгораемые горюче-смазочные материалы, опалить добытую курицу или зайца, а также допросить пленного. При помощи сигнального огня можно было также развести костер из мокрых дров. А если не было дров, то, разобрав и разрезав на таблетки цилиндр горючего состава, можно было только при помощи одного сигнального огня вскипятить пятилитровый армейский чайник чая. А на двух сигнальных огнях можно было приготовить большой котелок супа из сухпайка # 5 или # 9. Ну а если измельчить горючее вещество до порошкообразного состояния, то его можно было бы использовать как огнепроводную дорожку для того, чтобы огонь мог по ней добежать от минера до капсюля-детонатора КД-8, если у подрывника нет с собой ОШ, а есть только взрывчатка, капсюль-детонатор и несколько сигнальных огней.
И меня, знающего столько нетрадиционных способов использования сигнального огня, какой-то полувоенный хмырь будет учить, как пользоваться этим огнем для обозначения себя на местности.
* * *
После обеда от вертолетчиков мы узнали последние новости. Оказалось, что басаевцы содержат в городской больнице в качестве заложников около пяти тысяч человек. Часть из них была захвачена боевиками прямо на улицах Буденновска и согнана, как стадо баранов, в больницу. Ничего не подозревающие медперсонал и больные также оказались в плену у чеченцев. На первом больничном этаже располагалось родильное отделение, и несколько беременных женщин успели через окна покинуть здание и убежать через пустырь.
Среди пациентов больницы находились на излечении и военные летчики, и пограничники-солдаты из местной учебки погранцов, и милиционеры. Первым делом боевики, став хозяевами положения, принялись искать по палатам любых военнослужащих и милиционеров. Так они нашли несколько военных летчиков и застрелили их сразу же на больничных койках. Та же участь постигла и одного-двух милиционеров. Молоденьких солдат из учебного полка погранвойск спасли врачи и медсестры больницы, переписав на них другие истории болезни и выдав некоторых за своих племянников и сыновей.
Вертолетчик, запинаясь от волнения, рассказывал: "А я завис над ними и нос опустил. Четко в прицел вижу, как они гонят народ к больнице. Один парень вырвался из кольца и забор перепрыгнул. Но ему в спину как дали очередь, так он там и повалился на землю. А я уже в боевом положении и запросто из пушки мог несколько боевиков задолбить. Докладываю об этом старшему, а тот приказывает: только вести наблюдение, огонь не открывать".
* * *
Весь вчерашний вечер и ночь в Буденновск грузовыми самолетами и грузовыми автомобилями перебрасывались войска. Накануне вечером из Москвы прилетела легендарная "Альфа". Чуть раньше прибыло ее краснодарское отделение. В Москву и в Краснодар годом ранее перевелись служить несколько офицеров из нашей бригады.
В Буденновске уже находились многочисленные подразделения внутренних войск. Так что, если больницу решат взять штурмом, то там спокойно обойдутся и без нашего участия. Для наших групп боевая задача оставалась прежней - совершать облеты близлежащих районов с целью обнаружения и уничтожения мелких групп противника.
- Басаев отпустил уже несколько заложников и передал через них свои требования: прекращение боевых действий в Чечне, вывод из республики федеральных войск, встреча с представителями России и заключение мирного договора, - закончил доведение обстановки начальник разведки. - Ну, еще для заложников требуют воды и продуктов.
* * *
К полуночи наш комбат вернулся из штаба, где в 22.00 подводились итоги за день и "нарезалась" задача на день грядущий.
Завтра в пять часов утра начнется штурм городской больницы. Первыми должны будут действовать бойцы "Альфы", сразу же за ними следовать вевешникии и оказывать им всяческую поддержку.
Нашим разведгруппам тоже была "нарезана" боевая задача - обеспечивать воздушное прикрытие операции по штурму здания, где вместе с боевиками находится столько заложников.
Если первая атака будет неудачной, то на следующий штурм должна полететь уже моя группа...
* * *
Понедельник - день тяжелый, и для нас он начал оправдываться еще с трех часов утра. После короткого инструктажа моя группа загрузилась в вертолеты. Иллюминаторы, которые можно было открыть, были распахнуты для стрельбы с воздуха. Дверь вертолета тоже была открыта, и в проем установлена откидная турель с кронштейном для автомата. Уже в воздухе я решил установить в кронштейн автомат, но затем передумал и взял у пулеметчика пулемет ПК. После некоторых усилий лапы кронштейна были раздвинуты на всю ширину, и только после этого удалось закрепить в нем пулемет.
Из кабины вертолетчиков за моими стараниями, стоя, наблюдал комбат:
- А пулемет зачем?
- Нада, - ответил я, стараясь изобразить Василия Алибабаевича из "Джентльменов удачи", и добавил: - На всякий случай.
- Без команды не стреляй! - Комбат дал понять, что, невзирая на мое обладание пулеметом, приказ на открытие огня будет давать именно он.
Я оглянулся на солдат. Сидевшие у открытых иллюминаторов и выставившие наружу оружие разведчики напряженно хмурились и всматривались в окружающий пейзаж. Те, кому не досталось открытых окошек, ожидающе смотрели то на меня, то на комбата, то еще куда-то.
- Если что - подашь мне новую ленту, - сказал я на всякий случай пулеметчику. - Мой винторез положи на бак. Только осторожно.
Пулеметчик-калмык положил мою винтовку на дополнительный топливный бак желтого цвета, установленный по левому борту. Затем достал из бокового кармашка рюкзака конец пулеметной ленты.
Внизу показались частные домики - мы уже летели над пригородом. Впереди голубой лентой мелькнула река Кума. Высота полета - метров сто, и нам были видны мельчайшие детали проплывающей внизу местности.
- К бою! - скомандовал я и дернул затворную раму пулемета. Сзади защелкали затворы автоматов.
Как-то сразу появилась городская больница. Построенная в виде обратной буквы "Г", она торцом короткой части здания была обращена прямо на нас. Отлично была видна и внутренняя стена длинной части строения.
Когда больница оказалась чуть правее меня, внизу раздалась резкая и внезапная стрельба. Опять же, на всякий случай я положил приклад пулемета на плечо и взялся за рукоятку. Из-за моей спины пытался взглянуть вниз комбат.
- Ну что там? - послышался сзади голос доктора.
Я хотел было перевести взгляд вниз, как прямо напротив нас в черном проеме чердачного окна появились сверкающие огоньки, будто бы там работала крупная электросварка.
- ДШК! - мелькнула мысль, но руки уже сами развернули ствол пулемета чуть влево на упреждение, а палец нажал на курок.
Мой пулемет выстреливал одну за другой короткие очереди. ДШК также долбил по нам очередями, отчего три ярких снопа огня у его дульного тормоза казались мне убивающе вечными. Расстояние между нами было каких-то сто метров, и подбить наш вертолет с такой удачной позиции, да еще из ДШК, было делом нехитрым и простым до ужаса. Я же находился на летящем вертолете, и пулемет мой был без авиационного прицела. При таких условиях попасть в перемещающуюся мишень было очень трудно, если не невозможно.
Мне только и оставалось в отчаянии брать незначительное упреждение влево и, делая дулом небольшие круговые движения для веерообразного разлета пуль, выстреливать очередь за очередью в этот сверкающий бешеными огоньками крупнокалиберный пулемет.
Внезапно ДШК умолк, и я, никак не веря своим глазам, оторвался от пулеметного прицела. Сразу же посмотрел на пустые гнезда пулеметной ленты. Было израсходовано чуть больше половины ленты.
- На телевышке - снайпер. По нам долбит, - раздался над ухом оглушающий вопль комбата.
"Б...", - только и успел я подумать. Глаза уже выискивали цель. Сзади и слева больницы стояла ажурная телемачта с установленными на ней тарелками-ретрансляторами. Эти тарелки были мне хорошо видны. Две верхние, направленные в противоположные стороны, были чистыми. С нашего борта четко просматривался профиль этих ретрансляторов. Между двумя другими, расположенными где-то на половине высоты вышки, находилось что-то темное.
Взяв такое же упреждение, я стал поливать из пулемета новую цель, пока не закончились патроны. Сухо щелкнул пустой затвор, и я быстро поднял крышку ствольной коробки и взял у пулеметчика новую ленту. Пока я заряжал пулемет, и телевышка и сама больница сместились влево под хвост вертолета, отчего они выпали из сектора обстрела пулемета.
Ближайшие пять минут мы с особым напряжением вслушивались: не влупят ли нам вдогонку и поймает ли эти пули своим корпусом наш вертолет.
- Офигеть! - с дикой радостью выдохнул я, разогнувшись от пулемета. Теперь мы отлетели на достаточно большое расстояние и можно было передохнуть. Из пулемета свисала новая лента. На полу лежали пустые фрагменты отстрелянной ленты и пустые гильзы, которые перекатывались от крена вертушки.
Из проема кабины вертолетчиков на меня с такой же радостной миной на лице посмотрел комбат:
- Молодец. Еще чуть-чуть, и нам бы пришел конец.
- Да тут все равно падать невысоко, - пошутил справа доктор. - Мы бы недолго мучались.
- Ага. Какая разница - в воздухе взорваться или на земле, - поддакнул ему борттехник.
- С земли спрашивают - кто отдал приказ стрелять, - повернувшись к нам, прокричал вдруг правый пилот. От такого поворота событий я даже замер. Не всякое начальство может оценить правомерность открытия огня в некоторых ситуациях.
- Они что, там, на земле, совсем долбанулись? - взвившись, проорал комбат в открытую дверь летчиков. - Передай, что были сами обстреляны с чердака больницы и с телевышки. Тут по нам в упор шарашат, а мы будем у них разрешение на стрельбу спрашивать.
- Уже доложили, - ответил правый вертолетчик.
- Если что, приказ открыть огонь дал я! - продолжал храбриться и материться комбат.
Мелкой и противной дрожью в руках напоминала о себе оставшаяся позади опасность гибели. Почему-то страшно захотелось покурить. Скорее всего за этим крупнокалиберным пулеметом стоял неопытный стрелок, абсолютно не умевший стрелять по движущейся мишени, когда необходимо брать некоторое упреждение и наводить пулемет на какое-то расстояние перед вертолетом. На наше же счастье, пулеметчик наводил пулемет прямо на корпус вертушки и пули все улетали под хвост Ми-8. Если бы он взял хоть какое-то упреждение, то наш борт уже давно лежал бы пылающим костром в частном секторе города.
* * *
Вертолет летел уже на высоте около двух километров. Отсюда больница выглядела сложенной из спичечных коробков, а злополучный чердак - черной точкой. В здании или продолжался штурм, или наши бойцы-антитеррористы вновь пошли в атаку. В некоторых занавешенных чем-то белым окнах вспыхивали огоньки автоматных выстрелов. За больничным зданием поднимались клубы черного дыма.
- Передают, что во дворе больницы заживо сжигают заложников, - прокричал мне доктор, выглянув из кабины. - Сейчас бээмпешка должна помочь нашим.
Мне было отлично видно в ОМС-1 (ОМС-1 "Роульс" - оптический монокуляр со стабилизированным полем зрения. - Прим. ред.), как вдоль длинного корпуса больницы движется темная коробочка БМП. Когда она поравнялась с серединой больничного здания, в одном из окон появилась яркая вспышка. Через секунду более мощная вспышка возникла уже на самой беэмпешке.
- С "граника" долбанули по бээмпешке, - крикнул я, не отрываясь от прибора.
Боевая машина пехоты застыла напротив больницы. Из нее показался сначала небольшой дымок.
- Дай-ка глянуть. - Комбат потянул из моих рук ОМС.
- Сейчас добьют бээмпешку.
Мне даже невооруженным глазом было видно, как легкий дымок быстро превращался в столб густого черного дыма. Вдруг на месте БМП вспыхнула ярчайшая вспышка, за которой повалили густые черные клубы. Это взорвался боекомплект бээмпешки.
- Охренеть можно! - сказал комбат и передал прибор доктору.
Солдаты прильнули к иллюминаторам левого борта. Только что мы видели, как боевая машина пехоты превратилась в груду горящего железа.
- Экипаж успел выскочить или нет? - задал доктор мучавший нас всех вопрос.
Ни я, ни комбат не видели отбегающих от подбитой машины людей. У меня засосало под ложечкой от мысли, что на моих глазах заживо сгорел экипаж. Если их не разнесло взрывом боекомплекта, то внутри машины обнаружат лишь обугленные обрубки тел, без рук и ног.
- Какого хрена они туда поперлись? - опять матерился комбат. - Они, наверно, думали, что у Басаева гранатометов нет.
- Может, им приказали, - предположил я, говоря об экипаже.
Густой и черный дым, поднимавшийся от подбитой БМП, производил на нас тяжелое и гнетущее впечатление. Мысль о том, что экипаж погиб из-за тупости и самонадеянности какого-то начальства добавляла в общий настрой ощущение безысходности и обреченности.
- Да-а-а. Если бы и мы еще ждали разрешения открыть ответный огонь, то первые там бы сгорели, - подвел общий итог доктор.
- Все, зашибись! - Комбат хлопнул меня по плечу. - Молодец!
Скоро БМП выгорела вся дотла, и из нее перестал валить густой дым. А дымный столб за больничным корпусом появлялся и затухал с какой-то непонятной периодичностью.
* * *
От подошедшего доктора мы узнали, что при втором штурме, который мы прикрывали с воздуха, бойцы "Альфы" прорвались в здание и захватили несколько комнат. В больничном коридоре басаевцы опять поставили шеренгой заложниц в белых халатах, а сами из-под ног женщин в упор стреляли по "альфовцам".
Однако "Альфе" не удалось закрепиться в захваченных помещениях. По плану штурма, бойцы "Альфы" должны были атаковать боевиков и захватывать больничные палаты. Вслед за ними должны были следовать вэвэшники и закрепляться на выбитых у боевиков позициях. После этого "Альфа" приступала к захвату следующих комнат. Однако план захвата здания был сорван из-за якобы неразберихи в радиосвязи и т.д. Что бы там ни было, но вэвэшный спецназ не пошел в атаку вслед за "Альфой" и продолжал оставаться на своих первоначальных до штурма позициях. Оставшись один на один с боевиками и без должной поддержки, спецгруппа "А" была вынуждена оставить захваченные комнаты, которые достались ей слишком дорогой ценой. При втором штурме "Альфа" потеряла одного бойца убитым и несколько ранеными, один из которых был тяжелораненым. Своего погибшего товарища они смогли вытащить из больницы под огнем боевиков.
Утверждения Басаева о том, что в случае штурма он будет сжигать заложников живьем в больничном дворе, оказались ложными. Во время штурма там горели личные автомобили медперсонала и кареты "скорой помощи", которые были подожжены боевиками для прикрытия своего тыла, на тот случай, если бы наши подразделения штурмовали больницу и с тыльной стороны.
В боевой машине пехоты, которая двигалась вдоль фасада больничного корпуса, был лишь один майор, сидевший на месте механика-водителя. За корпусом бээмпешки, прячась от огня боевиков, перебегало какое-то подразделение вэвэшников. Когда боевая машина была подбита чеченским гранатометчиком из окна больницы, вэвэшные солдаты благополучно покинули опасную зону. Но майор из подбитой машины так и не выбрался. Может, он был сразу убит или же ранен при разрыве кумулятивной гранаты, но он так и остался в БМП.
- Уж лучше бы его сразу убило, - с горечью сказал контрактник, - чем вот так заживо сгореть.
- А вдруг он был тяжело ранен или контужен и не смог сам вылезти? - спросил всех нас пулеметчик. - Если бы его сразу вытащили - может, и живой остался.
* * *
Утром появился комбат: "Так, вчера разведгруппа, с которой я летал на прикрытие штурма, была обстреляна крупнокалиберным пулеметом с чердака больницы и снайпером с телевышки. Ответным пулеметным огнем расчет крупнокалиберного пулемета противника был подавлен, а снайпер - уничтожен. Кстати, это была женщина, одна из "белых колготок". От командования части всей разведгруппе и командиру группы за проявленные мужество и героизм объявляю благодарность!"
- Служим... - пискнул было из группы чей-то слабый голосок.
Я недовольно буркнул себе под нос матерок, но сонные солдаты уже оживились, набирая воздух в легкие, и рявкнули на всю сонную округу:
- С-служим Отечеству!
- Вот, так-то лучше! - подобрел комбат.
Кроме нас, в казарме проживали ставропольские десантники, которые уже все были на улице, но им пока еще никто не давал команды строиться, и они со стороны глазели на наше построение. Наш комбат всегда старался продемонстрировать всем окружающим исключительные боевые качества своего батальона. И в этот раз он никак не мог себе отказать в этом удовольствии. А десантники, которым выпала участь целыми днями просиживать на аэродроме и охранять какое-то начальство, лишь с завистью смотрели на наших солдат, по несколько раз в день летавших на боевые задания.
Пока группы вытягивались в направлении аэродрома, наши офицеры подошли к комбату.
- Вчера в штабе мне объявили, что из всех подразделений в Буденновске наши три группы самые лучшие в плане боеготовности. Со штурмом все спецназы обосрались, а мы не только вертолет спасли, но и замочили пулеметчиков и снайпершу. Сам генерал нам благодарность объявил. А баба-снайпер, говорят, так и кувыркнулась с вышки. Почему-то в белый халат была одета. Все видели. Так что орден ты себе заработал, - закончил комбат и еще раз пожал мне руку.
Я для приличия слегка покраснел и высказался за свою службу Отечеству.
По дороге к взлетке мы обсуждали детали вчерашнего.
- Ну с пулеметом все ясно. А эта снайперша, ну хрен его знает, была она на самом деле или нет. С какой это дури ей нужно было лезть на эту вышку, которая просматривается со всех сторон. Да еще в белом халате, - говорил я.
- А может, они на ночь снайпера сажали на телевышку, чтобы сверху прикрывала?
- Раз начальство говорит, что была, - значит, была. Начальству виднее, - рассудил ротный.
- Ну раз так, значит, была. Но я видел что-то темное, а белого ни хрена не видел, - согласился я с мнением ротного.
- Ну, значит, она в тени была. Солнце еще не взошло высоко.
* * *
По словам доктора, в городе сейчас было относительно тихо и спокойно. Все уже привыкли к большому количеству солдат на улицах. Выпивкой и закуской теперь угощают значительно меньше. У больницы лишь изредка слышна дежурная перестрелка, чтобы не забывали о присутствии боевиков. Все ожидали, чем же закончатся мирные переговоры между Басаевым и высоким представителем Москвы.
Шамиль Басаев перед телекамерами раздраженно и зло, бросая короткие фразы, требовал пропустить их в Чечню.
- Шамиль Басаев... Шамиль Басаев... - испуганно взывала к нему другая договаривающаяся сторона. - Давайте продолжать переговоры...
И переговоры продолжались.
* * *
Утром стало известно, что переговоры закончились миром. Басаев согласился отпустить всех заложников и покинуть Буденновск. Взамен власти клятвенно пообещали прекратить боевые действия в Ичкерии с последующим выводом наших войск, а также предоставили Шамилю Басаеву междугородные автобусы с водителями и гарантии беспрепятственного проезда до Чечни. Кроме того, в каждом автобусе должны были ехать добровольцы из числа журналистов, нынешних депутатов Госдумы и кандидатов в депутаты Госдумы. Они были гарантией того, что по дороге на его колонну не нападут федеральные войска.
От такой развязки событий наши офицеры буквально онемели, а потом выплеснули свои эмоции наружу. Как и положено по старшинству, колоритнее всех оказался комбат:
- Да-а-а. Шамилька Басаев трахнул всех нас вот таким членом.
При этом пальцами правой руки он демонстрировал диаметр, равный поллитровой бутылке.
